Мой «путь в первобытность» - [2]

Но главное даже не в этом. Важно то, что на протяжении всего времени своего директорства Ю.В. Бромлей опекал группу, затем сектор истории первобытного общества, оказывал этому подразделению всемерную поддержку, всячески способствовал публикации его работ. И дело не сводилось к административной поддержке начинаний сектора. Ю.В. Бромлей способствовал созданию в секторе такой общей атмосферы, которая благоприятствовала творческой научной работе.

4. Господство догматизма в этнографии и историологии первобытности в сталинское время

Сейчас стало привычным говорить, что вплоть до начала перестройки в наших общественных науках безраздельно господствовала марксистская идеология и существовала насильственно навязываемое и поддерживаемое сверху единомыслие чуть ли не по всем вопросам. На деле было не совсем так, а может быть даже и совсем не так. Это особенно наглядно можно видеть на примере этнографии и историологии первобытности.

Действительно было время, когда в этой области царило почти полное единомыслие. Оно утвердилось в результате идеологических погромов, сопровождавшихся репрессиями против ученых, которые, начавшись в конце 20-х годов, продолжались все 30-е годы и затронули весь комплексе общественных и не только общественные наук. В числе других пострадало немало видных этнографов и археологов.

В то время огнем выжигалось всякое стремление самому искать истину. Как писал известный советский поэт И.Л. Сельвинский в стихах, которые были написаны давно, но увидели свет только в 1990 г.:

«Нас приучали думать по ниточке.

Это считалось мировоззрением:

Слепые вожди боялись панически

Всякого обладавшего зрением.

В нас подавляли малейший выкрик,

Чистили мозг железными щетками,

О мыслях думали, как о тиграх,

А тигры обязаны быть за решетками.

Вывод этот не лишен логики.

Но как удушье выдержат легкие?» [3]

Писал И.Л. Сельвинский и о результате такого воспитания:

«Мы отвыкли мыслить, и для нас

Каждая мыслишка — ересь.

Мыслить мы отвыкли, не чинясь,

Чинопочитанию доверясь...».[4]

В частности, в сфере этнографии истории первобытного общества всем ученым негласно было предписано считать абсолютной истиной любые положения, изложенные в книге Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884). Так как Ф. Энгельс в своей работе исходил прежде всего из труда Л.Г. Моргана «Древнее общество» (1877), то те самым в ранг абсолютно верных, не подлежащих никакой критике возводились многие положения моргановской концепции первобытности..

Дело доходило буквально до идиотизма. Как известно, Л.Г. Морганом была создана, а Ф. Энгельсом принята схема эволюции брачно-семейных отношений, в которой в качестве основных этапов выступали: (1) промискуитет, (2) кровнородственная семья, (3) семья пуналуа, (4) парная семья и (5) моногамная семья. К выводу о существовании в прошлом человечества кровнородственной семьи и семьи пуналуа Л.Г. Морган пришел прежде всего в результате исследования впервые открытых им классификационных систем родства. Кровнородственная семья была реконструирована (как он сам считал) на основе анализа малайской (гавайской) системы родства, семья пуналуа — на основе анализа турано-ганованской системы.

Но еще в 1907 г. выдающийся английский этнолог У.Х.Р. Риверс в работе «О происхождении классификационной системы родства» неопровержимо доказал, что моргановское понимание соотношения малайской (гавайской) и турано-ганованской систем родства было ошибочным. Не турано-ганованская система произошла из малайской, а наоборот, малайская возникла в результате исчезновения рода из турано-ганованской. Тем самым положения о существовании кровнородственной семьи и семьи пуналуа как стадий развития человеческих брачно-семейных отношений лишились всякого фактического основания. [5]

Но в нашей науке и спустя четыре десятка лет эти положения продолжались приниматься подавляющим большинством ученых как абсолютно верные. И дело вовсе не в недостатке информации. Работы У. Риверса вполне были доступны каждому, знающему английский язык. О его открытиях уже в советское время писал С.А. Токарев в работах «О системах родства австралийцев» («Этнография». 1929. № 1), «Родовой строй в Меланезии» («Советская этнография». 1933. № 2) и «Энгельс и современная этнография» («Известия АН СССР. Серия истории и философии». 1946. Т. 3. Вып. 3). Но если С.А. Токарев касался этого сюжета в основном попутно, то А.М. Золотарев специально посвятил изложению открытий У.Х.Р. Риверса и опровержению моргановской схемы две работы: «К истории ранних форм группового брака» («Ученые записки Московского областного пединститута». Т. 2. 1940) и «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельса и современная наука» («Историк-марксист». 1940. № 12). Д.А. Ольдерогге в работе «Малайская система родства» (ТИЭ. Новая серия. Т. 14. М., 1951) на довольно большом материала показал правильность тезиса У.Х.Р. Риверса о первичности турано-ганованской системы родства и вторичности малайской, хотя от каких-либо выводов относительно существования кровнородственной семьи уклонился. Таким образом, главными причинами цепляния большинства советских исследователей первобытности за устаревшие положения, были неразрывно связанные догматизм и страх за возможные последствия отказа от догм.