Мой путь к мечте. Автобиография великого модельера - [5]

Через год за Бобби последовала Мария. Сестра матери, моя тетя Энни, жившая с нами в то время, помогала ухаживать за детьми. Она вызывала у Марии истерический смех, приговаривая: «Д-д-д-д-д-д-д-д-дорогая девочка!» Очень скоро Марию стали называть Ди-Ди. Сестра выросла и стала суперпопулярной. Она, как и Кэти, Бетси и Сюзи, уделяла много времени моде, которая проложила себе дорогу в наш дом. В западной части Элмайры в то время в моде была опрятная одежда, а дети одевались в стиле «преппи»[3]. Они посещали все местные семейные магазины — Rosenbaum, Gorton Coy, Sportogs, Schwartz, Iszard — и носили одежду таких марок, как Villager, Ladybug, John Meyer of Norwich. Я видел, в чем щеголяли мои сестры и что они давали друг другу поносить, из-за чего ссорились.

— Ты растянула мой свитер! — орала Сюзи на Кэти.

— Я же не носила его долго!

— Ладно, ты его больше никогда не наденешь!

— Отлично, ты больше никогда не получишь мой килт!

Это были важные вещи!

Дети продолжали появляться на свет. Мне никогда не нравилось видеть мою маму в платье для беременных, потому что это означало, что должен родиться еще один Хилфигер, а значит, мне достанется меньше маминого внимания и в доме будет гораздо больше беспорядка. По соседству жило полно больших семей, какие были в свое время у многих католиков, поэтому про миссис Хилфигер, беременную шестым или седьмым ребенком, никто не сказал бы: «Боже мой, сколько же у них детей?» Она скорее могла услышать: «У вас только девять? У Шихансов уже одиннадцать!»

Мой брат Энди, восьмой по счету ребенок за двенадцать лет, был на десять лет моложе меня. Думаю, папа чувствовал, что этот малыш уже лишний, и все-таки любил мою сестру Вирджинию-Джинни — она была последней из выводка и на тринадцать лет моложе меня. Долгое время мы называли ее «крошка Джинни». Она была воплощением очарования.

У папы имелись любимчики. Он был очень мил со Сюзи, Билли, Бобби, Бетси и Джинни. Тяжело приходилось Кэти, Энди, Ди-Ди и мне. Позже я стал посещать психотерапевта по имени Роберта Сорвино. Раньше никогда не видел психотерапевтов. Она оказалась невероятной женщиной, обладавшей мудростью и способной к состраданию. Даже сейчас, тридцать пять лет спустя, Роберта остается моим близким другом. Именно она указала на одно обстоятельство, которое, как мне представляется, многое объясняет: все папины любимчики носили имена членов его семьи, а остальные (за исключением Кэти) были названы в честь родственников по другой линии, к ним он относился иначе. Возможно, психологически это повлияло на его отцовские чувства, хотя думаю, что он ненавидел меня, потому что я не отвечал его ожиданиям (я так и не смог выяснить, в чем причина его скверного отношения к моей сестре Кэти). Я заметил, что отец начинает воспринимать Энди так же, как и меня. Когда папина машина сворачивала на подъездную дорожку, каждый вечер я брал этого маленького мальчика, на десять лет младше меня, и занимался с ним чем-нибудь, оставаясь вне поля зрения отца.

Даже бабушка по отцовской линии была настроена недоброжелательно. Бабушка Дороти жила со вторым мужем, Эндрю, в Джексонвилле, штат Флорида, и изредка приезжала, чтобы навестить нас. Она была жестокой, раздражительной и властной в отношении меня, но обожала Бетси, которая выделялась своей красотой. «Выйди из комнаты, — говорила она мне, — я разговариваю с твоей матерью. Мы должны тебя видеть, но не слышать». Бабушка позволяла моей сестре сидеть с ними, но только не мне: «Выйди и поиграй».

— Но на улице холодно, там три фута[4] снега…

— Меня это не волнует. Поиграй на улице.

Как послушный мальчик, я вышел на улицу. Когда вконец замерз, вернулся домой и постучал в дверь, а моя мать позволила мне войти.

Бабушка злилась, что ей пришлось капитулировать.

Когда мне исполнилось одиннадцать, Кэти, Сюзи и Бетси (тринадцати, десяти и восьми лет на тот момент) были приглашены во Флориду, чтобы провести там лето. Меня не позвали. Когда я спросил, могу ли тоже приехать, после небольшого обсуждения бабушка смягчилась. Правда, без особого желания. Хотя в те дни не было ничего необычного в том, что детей отправляли к родственникам на автобусе, нас посадили в автобус транспортной компании «Грейхаунд» без сопровождения. Примерно в середине ночи мы добрались до Чарльстона, штат Южная Каролина, и мне понадобилось сходить в туалет. Выйдя из автобуса, увидел двух парней неряшливого вида, которые уставились на меня. Тогда я не знал, что такое извращенец, но они меня напугали. Я бросился в туалет, сделал свое дело так быстро, как мог, и поспешно вернулся в автобус. Моих сестер не было на месте. Я ждал, время шло, автобус готовился отъехать, и мое волнение нарастало. На мгновение подумал, что я потерялся. Наконец троица бегом вернулась из туалета. Может быть, в середине 1960-х годов отпускать детей путешествовать более чем за тысячу километров на автобусе без сопровождения взрослого было приемлемо для родителей, тем не менее даже пятьдесят лет спустя до сих пор чувствую озноб, думая об этом. Этот опыт, полученный много десятилетий назад, повлиял на мое родительское поведение: я всегда оберегаю своих детей, возможно, чересчур. Даже сейчас я должен пообщаться с ними хотя бы раз в день. Уверен, что мои дети ощущают это как бремя, но такова данность.