– Что ты там сказал, Фаби? Дерзишь учителю? Это ― хороший повод для наказания. Пожалуй, мне стоит вспомнить, куда я положил свою канна, пусть попляшет по твоей гордой спине. Или ты уже забыл, что пока ещё я твой наставник, а не жалкий слуга. Кстати, что за человеческий ребёнок находится рядом с тобой? Ты же клялся, что никогда не свяжешься с людьми?
Я снова посмотрел на своего обидчика ― тот уже побледнел и кусал губы, как ещё совсем недавно это делал я.
Уго довольно хмыкнул.
– Ну, Фаби, что надо сказать?
– Прости, учитель…
– Так-то лучше, и забери от меня этого ужасного кокодрила, от него воняет, ― Уго передал смиренно стоявшему эльфу поводок от Пуси. После чего подошёл к краю дороги и щёлкнул пальцами. Коляска, напоминавшая карету с откидным верхом, запряжённая двумя лошадьми, кажется, их называли ландо, возникла из ниоткуда. Уго открыл для Фаби дверцу и занял место кучера.
Сердитый эльф, поджав губы, грубо втолкнул меня в повозку и сел рядом. Мы двинулись вперёд, и я восхищённо вертел головой. Это был чудесный город ― чего тут только не было: невысокие старинные особняки соседствовали с современными небоскрёбами, через узкие тёмные журчащие каналы были перекинуты ажурные мостики, а вдали виднелся огромный подвесной виадук, чем-то напоминающий знаменитые Золотые ворота. И при этом повсюду переливалась огнями такая же как у нас вездесущая реклама. Странного вида автомобили соседствовали с конными экипажами, в небе парили гигантские дирижабли, а уж публика, мимо который мы проезжали ― была ни с чем не сравнима…
В общем, я засмотрелся. Сердце заходилось от восторга, щёки возбуждённо горели, и ещё не зная его, я уже любил этот удивительный город. А какой был воздух: чистейший, напоённый ароматами зелени и цветов, сменявшийся аппетитными запахами свежей выпечки, от которых начинал требовательно ныть желудок: скорее дай попробовать эту вкуснятину, хозяин! На смену им приходили переливы изысканных духов, кожи, моря и чего-то неизвестного, но, наверняка, замечательного.
Эльф всю дорогу молчал, лишь однажды сказав:
«Смотрю, тебе понравился мой мир, Эжен».
Я пробормотал:
«Да это же настоящий дурдом!»
И сказал это в восхищении, мельком взглянув на соседа. Но Фаби меня не понял, закатив глаза, всем своим видом демонстрируя, что ожидал от меня совсем других слов. Подумаешь, какая цаца…
– Ты вульгарен, человек…
– А ты высокомерен, Фаби…
– Не называй меня так, а уж если произносишь моё имя, не забывай добавлять слово «господин». И не потому, что я так хочу ― мне плевать, но в нашем мире люди находятся на положении рабов. Будешь позволять себе вольности, тебя могут очень больно наказать. Например, вырвут язык…
У меня от его слов похолодело в груди, я посмотрел на него ― не было похоже, что он шутил.
– С чего это вдруг?
– С того, мой глупый Эжен, что война, которую десятилетиями вели эльфы и люди, выиграли ― кто? Ну, прояви хоть немного интеллекта, ты же в университете учишься…
Я задохнулся от его насмешки и процедил сквозь зубы:
«Неужели ― высокомерные отстойные ребята?»
Он кивнул.
– Теперь люди ― низшее сословие, полностью зависящее от нас. Они или рабы, или слуги.
– Только не говори мне, что мои соплеменники смирились с таким положением вещей. Ни за что не поверю в это.
– Нет, конечно. Они до сих пор пытаются вернуть себе свободу. На рудниках нет недостатка в рабочей силе…
Странно, произнося эти слова, эльф отводил взгляд, и в его голосе не было ожидаемой гордости, словно он стыдился подобного положения вещей. Я промолчал и глубоко задумался. Теперь этот мир уже не казался мне таким заманчиво прекрасным.
– Отправь меня домой, Фаби. Не хочу и не буду ничьим слугой.
– Если просишь меня о чём-то, может, назовёшь меня Лин, я так хочу, ― он откровенно издевался надо мной.
– Прости, не могу. Для меня Лин ― прекрасная женщина, в которую я был влюблён. Тебе напомнить, чем мы занимались по вечерам целый месяц? Отводишь глаза… Так вот, я к мужикам равнодушен, и ты для меня ― Фаби. Лин осталась в прошлом.
Он молчал и не настаивал. Что случилось с зазнайкой? Впрочем, вскоре всё стало ясно. Эльф колебался, я видел, как дёргалось его веко, но, наконец, решившись, он сказал:
«Здесь никто не знает, куда я пропадаю на месяц. Так что, если хочешь, чтобы в следующий раз я взял тебя с собой и вернул в твой мир ― молчи. Для всех ― ты мой слуга. Пойми, я правда пытаюсь тебе помочь, иначе ты давно бы был уже мёртв. Придётся терпеть и приспосабливаться. Засунь свою гордость куда подальше. Ни с кем не разговаривай, кроме Уго. Он всё знает».
Наступила моя очередь играть в молчанку. А что я мог сказать? Выхода не было. Распрощаться с жизнью или немного потерпеть? Я выбрал второе.
В это время чьи-то острые зубы разорвали кожу мне на щиколотке и стали жадно вгрызаться в плоть. Я вскрикнул и застонал от боли. Фаби мгновенно наклонился и оторвал вцепившегося мне в ногу Пусю от его добычи, накричав на него. Этот мерзкий гремлин, или как там его по-настоящему называют, сидел тихонечко под скамьёй, выжидая удобного момента, чтобы мне напакостить. Я сразу чем-то ему не понравился. Впрочем, наша антипатия была взаимной.
