Мой отчим - советский пенсионер - [22]

— Что могу сказать? Интересный случай… Новый для меня! Что же ты, Груша, и не намекнула даже, что к чему?… Может, я б с собой главврача нашего привезла: он — мужик на селе новый, неглупый, "ищущий", всем интересно посмотреть на такое… Не буду спрашивать: что и где, — и ты не скажешь, и я кое-что слыхивала, а земля Русская с давних пор полнится… Кто-нибудь из вас умеет уколы делать?

— Я умею, — говорю. — Когда бабушка болела, делала ей пенициллин с новокаином. И разводить умею, и иглы кипятить. А что надо-то?

— Что надо… Пенициллин да стрептомицин… Пенициллин — четыре раза в день будешь ширять. Сможешь? Или не уверена? Тогда нужно кого-нибудь нанять, — регулярность важна. Потом необходимо стерильность в его комнате поддерживать, проветривать несколько раз в день. Некротической энтеропатии, по-моему, нет… Так что кушать ему можно, раз нет орального синдрома, — рвоты, — "кошачьими" дозами. Кровь нужно сдать. Если не хотите здесь, так привезите на такси в конезаводскую амбулаторию, — талон выпишу и сама забор крови сделаю, посмотрим гемоглобин… Умеренная астения может несколько лет сохраняться, — он уже немолод. И какая была необходимость человеку в таком возрасте тащиться в очаг поражения, скажите на милость? Да ладно, вы, поди, ничего и не знаете… Я-то знаю старых фронтовиков, — строят из себя, не берегут организм… Моя бы воля: всех приковала к трубе запечной и пусть дома сидят… Вспоминают былые дни… Имеет место некоторое поражение сетчатки, — не рекомендовала бы больному сейчас на машинке кататься самостоятельно… Говоришь, из самой Москвы на машинке катился? Убийственно и самонадеянно до глупости! Катаракта может развиться, но не так сразу… Короче, поняли: кровь сдать, уколы колоть, свежий воздух, молоко пить, мёд есть, балластную пищу — поменьше… Посмотрим, что с кровью, — лишь бы переливание не потребовалось, не рекомендую для старых!..

Слышал бы её дядя Семён, наверняка бы обиделся, но Маина отличалась трезвым реализмом и неженской грубоватостью, да еще и курила… Зато знания ее были на высоте: и журналы по медицине выписывала, и справочники новые читала регулярно, и даже на семинары в Ростов её направляли…

Таких "медичек", как Маина, немало по стране: бывших фронтовичек, много перенесших, много повидавших, но веселых, радующихся каждому новому дню. Слышала от бабушки, что у Маины, — Майки по-бабулиному, — нередки отчаянные приступы головной боли, как отзвук от контузии, но разве она хоть раз кому пожаловалась на плохое самочувствие? Всегда на работе, всегда "на коне"… Она — настоящий врач советский: неподкупная и неизменно готовая придти на помощь…

— Да, еще: сами поменьше рядом с ними сидите: береженого бог берёжет, и сама мало в этом понимаю, но лучше поостеречься. Сделаешь укол, Зойка, и в сторону… Не знаю, какие дозы опасны, и может ли ЭТО от человека к человеку переходить… Не пишут об этом в журналах!

— Может переходить, — мама сказала тихо так. — Ему именно от другого и досталось…

Маина покивала понимающе, попрощалась, сказала, что будет ждать отчима в амбулатории. И добавила, что желает пациенту скорого выздоровления… от гриппа!

Вот какой мудрой оказалась наша знакомая "фельдшерица" Маина Филипповна…

И принялись мы лечить отчима усиленными темпами. Худ он был тогда необыкновенна, словно вся жизненная вышла из еще недавно здоровенного, крепкого телом и духом мужчины. И лечение антибиотиками, выгоняя одну болезнь из организма, приводит к еще большей слабости, вялости телесной. Пришлось дядю Семёна "пичкать" мёдом и шоколадом, фрукты мама ему на рынке покупала.

Однако, скоро тот мёд, который я у бабки Матвеевны купила, закончился весь, а нового, такого же замечательного и настоящего, здесь было купить невозможно. И тогда я маме сказала, что поеду в выходной день в Гигант за мёдом, так как та бабушка "больше в Сальск" не приезжает по старости лет. А бабушку ту я лицо знаю, поспрашиваю у местных, — найду… Мама засомневалась, но я её убедила… Три дня учила маму делать уколы в "крайний верхний сегмент", как Маина объясняла, когда нужно было бабушку лечить… У мамы вначале рука дрожала, страх она не могла превозмочь, пришлось пояснять на муляже — на подушке… Научилась…

И вот в ближайшее воскресенье, — оно выдалось неожиданно солнечным и ласковым для начала третьей декады октября, тихим, безветренным, — я собралась вновь в Гигант. Причём решила ехать не на поезде, а на автобусе с нашего старого автовокзала. Узнала о времени отбытия, купила в киоске свежую газету, принялась ждать. Вскоре автобус, — красивенький, новенький, — подъехал. Я не торопилась в него садиться: подождала посадки всех обилеченных в кассе пассажиров, потом в автобус вошла "проверяющая" контролёрша. Тогда я метнулась вперёд, к дороге, к повороту на выезд на прямую трассу, и там принялась уверенно голосовать. Автобус подъехал, притормозил, я запрыгнула, но оказалось, что места-то все заняты! Надо было билет в кассе брать, а я, дурная, сэкономить хотела. Автобус — это вам не поезд, в котором всегда лишнее местечко сыщется…

Но ждать следующего рейса мне не захотелось, решила, что постою, не рассыплюсь. Понятное дело: воскресенье — день поездок, люди едут кто куда…