Мой нежный граф - [77]

Брент резко встал и принялся медленно вышагивать перед ней взад-вперед.

— Она два дня со мной не разговаривает, Шарлотта. Не очень-то похоже на проявление беззаветной любви.

Шарлотта вздохнула, уверенная, что Кэролайн избегает ее брата из-за конфликта по поводу теплицы, как раз два дня не приближаясь к любимому строению. Только это, рассудила она, могло иметь настолько большое значение, чтобы за вечер между ними пробежала такая гигантская трещина. Впрочем, она не выспрашивала. Если Брент захочет, то рано или поздно посвятит ее в подробности.

— Знаешь, Брент, — поведала она, становясь серьезной и тихой, — четыре года назад я двадцать два дня не разговаривала с Карлом, потому что он подстрелил кота на вечеринке и проиграл в карты рубиновую брошь, которую ты подарил мне на шестнадцатый день рождения.

Шарлотта услышала, как Брент раздраженно крякнул, но продолжала говорить, пока он не придумал какой-нибудь язвительной фразы.

— Из всех вещей, которые я привезла в Америку, только эта имела для меня ценность и глубоко личное значение. И вдруг в мгновение ока ее не стало. — Неожиданно улыбнувшись воспоминаниям, она добавила: — Ему пришлось отдать один из своих кораблей, чтобы вернуть мне ее, но он сделал это, потому что я почти месяц не спала с ним в одной постели. Я никогда больше не видела его таким напуганным.

Брент снова приподнял в улыбке уголки рта, и это придало Шарлотте сил.

— Суть в том, что я простила его в конце концов, уверена, что Кэролайн поступит так же. И еще я уверена, что мы с Карлом будем жить вместе, прощая друг другу то одно, то другое, потому что слово «прощение», как я хорошо поняла за эти годы, всего лишь синоним слова «брак».

Брент прекратил ходить, задумчиво опустил глаза и оторвал лепесток с одной из нежно-желтых роз.

— Она вывела их.

— Знаю, они прелестны. Сейчас они уже должны увядать, но, по-видимому, зима выдалась довольно теплая.

— Дело не в погоде, Шарлотта, а в ее таланте, — с горячностью возразил Брент. — У Кэролайн будет расти все что угодно.

Шарлотта немного подождала, не добавит ли он чего-нибудь еще.

Но Брент умолк, и тогда она набралась смелости и решила поговорить начистоту.

— Ты не рассказывал ей о матери, не так ли?

— Нет, — шепотом ответил он.

Она заинтригованно подалась вперед, ибо почти не сомневалась, что именно в этом кроется корень всех его тревог.

— Скажешь, почему?

Брент резко повернулся к сестре лицом и впервые за все время, пока они были в саду, посмотрел ей в глаза.

— Сама не догадываешься?

Она пожала плечами.

— Нет. Ума не приложу, почему ты не хочешь этого делать.

Брент поднял руку и с силой швырнул лепесток по ветру, как будто бросал камешки в озеро.

— Карл хороший человек, Шарлотта, — спокойно объявил он, помолчав немного. — Умный, трудолюбивый, благородный, насколько я его знаю, и, похоже, души в тебе не чает. Он стал тебе хорошим мужем.

Шарлотта понятия не имела, откуда он это взял, поэтому просто продолжила смотреть на брата озадаченно и, по правде говоря, немного недоверчиво.

Лицо Брента раздраженно вытянулось.

— Ты не понимаешь, не так ли?

Она покачала головой.

Брент зашагал обратно к скамейке, сел рядом с ней и вновь устремил взгляд на розы.

— Все это время ты думала, что я не хочу иметь с тобой Ничего общего, потому что ты сбежала и вышла замуж за американца, человека, которого, как ты предполагала, я презираю в принципе. — Поколебавшись, он угрюмо сказал: — А правда в том, Шарлотта, что шесть с половиной лет я не хотел иметь с тобой ничего общего, жил так, как будто тебя не существовало, не потому, что ты оставила меня и вышла за американца, но потому, что ты вообще меня бросила.

У Шарлотты пересохло во рту, и она ошеломленно уставилась на брата.

— Тебе не приходило в голову, что твой импульсивный отъезд преподнес меня леди Мод на блюдечке с голубой каемочкой. Мне пришлось принять на себя всю тяжесть ее негодования и враждебности, потому что ты была ее драгоценной жемчужиной и она до глубины души верила, что твой побег был моей идеей, моей провинностью. — Он подвинулся к краю, уперев локти в колени и устремив перед собой ничего не выражающий взгляд. — В ее глазах я всегда все делал неправильно — ты это знаешь, — но, когда ты уехала, она напустилась на меня со всей злобой, отказавшись разговаривать со мной и даже смотреть на меня с тех пор. Когда ты уехала, у меня не осталось никого.

Глаза Шарлотты наполнились слезами.

— Я не знала, — пролепетала она.

— Что ж, теперь знаешь, — резко парировал он.

Наступила неловкая пауза, после чего Брент устремил на сестру горящий взгляд и сдавленным голосом проговорил:

— Ты была всем, что я имел, Шарлотта, и когда ты ушла из моей жизни, мне показалось, будто кто-то вырвал у меня из груди сердце. Ты была единственным человеком, который любил меня таким, какой я есть, и вдруг ты оказалась на другом конце света. Не думаю, что ты когда-нибудь сможешь представить мои чувства в то утро, когда я понял, что ты сбежала.

Эти слова ворвались Шарлотте в самую душу, заставив увидеть истину в страдающих, зеленых, как лесной орех, глазах брата. За все годы разлуки у нее ни разу не мелькнула мысль, что в ней и только в ней единственная причина его обиды, его горечи. Она всегда считала, что дело в Карле и его происхождении, в том, что его родители не носили никаких титулов и вырастили его в колониях. Впрочем, теперь она, охваченная пониманием, подумала, что, возможно, это было всего лишь оправдание себя. Гораздо легче было шесть лет верить, что она умерла для Брента из-за своего мужа, а не потому что глубоко ранила его своим отъездом.