Мой народ сиу - [31]
Суббота пришла наконец. Взволнованные, мы поторопились в часовню, где, как я уже говорил, обычно происходили наши собрания. Я почти не сомневался, что выиграл 14 центов, так как считал, что Роберт Стюарт будет очень подходящим парнем для того, чтобы работать в Филадельфии.
Капитан Пратт выступил перед нами с такой речью:
- Юноши и девушки! Я знаю, что вам очень хочется узнать, кто же эти два юноши, которых мы пошлем работать в Филадельфию. Пока мы остановились только на одном, и я хочу, чтобы вы увидели его. Сейчас я попрошу его подойти ко мне.
Капитан Пратт замолчал на несколько секунд, потом снова раздался его голос:
- Лютер Отважный Медведь, подойди-ка сюда. Я сидел далеко позади, и когда я стал пробираться вперед, то заметил, как все взгляды устре
мились на меня, и мне казалось, что мои ноги не касались земли.
Когда я поднялся на возвышение и очутился лицом к лицу с собравшимися ребятами, все захлопали в ладоши. Я выпрямился, помня наставления капитана Пратта. Он положил мне на плечо руку и сказал:
- Лютер, ты уедешь от нас для того, чтобы работать на пользу твоего народа. Поезжай и сделай все, что ты только можешь. Большинство из бледнолицых думает, что все индейцы лентяи и ни для чего не годны; что они не умеют работать и не способны чему-либо научиться; что они очень грязные. Ты же должен доказать, что люди с красной кожей могут учиться и работать так же хорошо, как и те, у кого белая кожа. И если тебе дадут работу чистильщика сапог, смотри, чтобы сапоги, которые ты будешь чистить, блестели, тогда, может быть, тебе дадут лучшую работу. Если тебя назначат уборщиком конторы, не забывай вытирать пыль под стульями и по углам, тогда у тебя будет надежда получить работу поинтереснее.
Я слушал, стоя неподвижно, как статуя, но масса мыслей промелькнула у меня в голове. Учитель продолжал:
- Ты должен стараться изо всех сил, Лютер. Поезжай, мой друг, и сделай все, что в твоих силах. Умри там, если нужно будет, но не сдавайся.
Если бы меня попросили произнести речь, это было бы бесполезно. Я не мог в тот момент произнести ни одного слова. Я вовсе не чувствовал себя храбрым и каждую минуту мог разрыдаться. Если бы я не любил свой народ, я бы не волновался. Но при одной только мысли, что я должен работать на благо наших индейцев, на глазах у меня навертывались слезы. Не забывайте, мне было тогда всего лишь тринадцать лет.
В ФИЛАДЕЛЬФИЮ НА РАБОТУ
Когда мы вышли из часовни и направились к общежитию, все только и говорили о предстоящей моей поездке в Филадельфию. Одни радовались за меня, другие завидовали. Я не знаю, задумывался ли кто-нибудь из ребят над тем, что мне предстоит очень трудная, очень ответственная работа:
мне нужно будет поднять мой народ в глазах другого народа, правители которого всячески угнетали индейцев.
Я пошел в свою комнату ложиться спать, но заснуть я долго не мог.
На следующий день меня ни на минуту не оставляла мысль о том, что я должен буду доказать всем бледнолицым, что индейцы могут учиться и работать так же хорошо, как и люди с бледной кожей.
Через три дня капитан позвал меня в свой кабинет.
- Лютер, - сказал он мне, - есть ли у тебя здесь кто-нибудь из родных или товарищей, с кем бы тебе хотелось поехать вместе в Филадельфию? Мне кажется, что лучше будет, если этот выбор мы, педагоги, предоставим тебе, мы до сих пор не смогли согласовать этот вопрос между собой.
Выйдя из комнаты, я стал думать, с кем же из товарищей мне будет приятно поехать. Был в нашей школе мальчик из резервации Пайн Ридж, его звали Кларенс Три Звезды. Хотя он был моим дальним родственником, дома я его не знал, так как мы жили в разных резервациях. Я привязался к нему за время нашего пребывания в школе, и мы стали друзьями, несмотря на то, что не все его поступки я оправдывал. За последние годы он стал очень прилежным, учился хорошо и даже остался в школе сверх условленного с родителями срока.
Я разыскал его и сказал:
- Хочешь ли ты поехать со мной в Филадельфию на работу? Капитан Пратт предоставил мне самому выбрать товарища, с которым мне приятно было бы туда поехать.
- Ну, конечно, я поеду с тобой, Лютер, - сказал он мне, ни минуты не колеблясь и не сомневаясь.
- Нет, - возразил я ему, - ты все-таки подумай получше, а потом дашь мне ответ. Я подожду до вечера.
В тот вечер мы снова встретились с Кларенсом, и, когда я его спросил, не изменил ли он своего решения, он ответил с удивлением:
- Что ты! Я еду.
После этого я доложил капитану Пратту, что мой выбор остановился на Кларенсе Три Звезды.
Наконец день отъезда настал. Не раз мне приходила в голову мысль, что капитан Пратт не рассчитывал для нас на большее, чем на работу чистильщика сапог или же уборщика; я же в душе надеялся, что найдется для нас что-нибудь и получше.
Прощаясь, капитан Пратт сказал нам:
- Если управляющий спросит вас, что вы умеете делать, отвечайте, что согласны попробовать свои силы на любой работе.
Он пожал нам на прощание руку, и мы расстались.
Мы поехали не одни, нас сопровождали врач и миссис Эджин, наша учительница. Когда мы приехали в Филадельфию и вышли из поезда, то узнали, что большой универсальный магазин был тут же, недалеко от вокзала. Каким он нам показался огромным! Мы никогда еще не видели такого большого здания.
Книга для тех, кто интересвуется этнографией. Перевод сделан Анной Шепелёвой.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.