Мой-мой - [22]

– Но я же давал ей в рот после тебя!

– А я ведь тогда еще не спускал. Знаешь, мой врач сказал, что вероятность твоего заражения ничтожна.

– Но у меня что-то есть, я чувствую! Ты уже сказал Леночке?

– Пока нет. Может, ей вообще не стоит что-либо говорить?

– Скажи обязательно! Пусть она пойдет и проверится! Думаю, она чем-то меня заразила.

– Не поднимай паники, все не так страшно.

– Это тебе не страшно, старый трихомонзник, штопаный гондон! А мне – страшно! Почему ты ничего не сказал?

– Я не знал. У меня через два дня после нашей оргии вдруг все проявилось, хотя, как сказал врач, трихомоноз у меня в запущенной форме. Очевидно, его проявление было чем-то спровоцировано. Наверное, у Леночки действительно что-то есть.

– Позвони мне, когда узнаешь!

– Я лучше пришлю тебе e-mail.

– Хорошо, тогда лучше сразу на мобильный телефон. У тебя есть адрес?

– Есть.

Через несколько дней он действительно прислал мне e-mail: "Лена проверилась, у нее – гарднерулез. У меня тоже. Лечимся вместе". Я тут же срочно перезвонил в Питер.

– Слушай, что это такое – гарднерулез?

– Это – гарднереллы, типа амеб. Микроорганизмы. Неприятно, но не страшно. Приезжай, будем лечиться вместе! Я посоветую тебе хорошего доктора. А пока ты можешь даже трахаться, но с презервативом.

– Скажи, пожалуйста, как проявляются эти гарднереллы или гардемарины, черт бы их там побрал, а?

– Да никак особенно не проявляются. Ты бы их мог и не заметить.

Лена хотела даже тебе не говорить. Это не страшно. Эти "гардемарины", как ты их назвал, лечатся антибиотиками за 10 дней, но, сперва, надо сделать анализ, убедиться, что они у тебя действительно есть.

В том, что они у меня есть, я был уверен на все сто. Надо же так, всегда был осторожным, а тут один единственный раз без презерватива и – здравствуйте гардемарины! На поход к врачу, анализы и лечение в Австрии у меня просто не оставалось времени, поэтому я решил дать "гардемаринам" до поры до времени возможность посвирепствовать в моем хуе, занявшись лечением уже в России. Все равно, половых контактов у меня в тот момент не намечалось.

Признаться во всем этом Гадаски я не могу, рассчитывая в тайне от него сходить к врачу. А Колбаскин и Леночка, даже если он с ними встретится, вряд ли сами ему о чем-то расскажут. Гадаски спит, а я не могу заснуть, ворочаясь с боку не бок на жестком полу. Может быть, сейчас придет приведение? Но, нет. Оно не придет. Оно никогда не показывается, если в квартире ночует больше одного человека. Наверное, боится больших скоплений народа, не любит устраивать ненужные зрелища, предпочитая тонкий индивидуальный подход.

Глава 8. КОНКУРС. ЕЕ ЗВАЛИ ВЕРА. ОГРАБЛЕНИЕ В МЕТРО.

На следующий день я звоню Нане. Сообщаю, что приехал и что привез Горбуну картины. Говорю, что Тим Гадаски тоже в городе, и что мы вплотную начинаем работать над нашим проектом с сегодняшнего дня.

– А Горбуна сейчас в городе нет, – сообщает мне Нана. – Он все еще в Берлине, вернется только в понедельник.

– Нана, а как дела с лекцией австрийцев, о которых я тебе говорил?

– Это мы сделаем. Мне нужно знать, когда они хотят приехать и их паспортные данные, чтобы заказать им приглашения.

– Они хотят приехать на Пасху в неделю с девятого по шестнадцатое апреля. В Австрии как раз будут каникулы, и им удобно приехать. Лекцию можно назначить на десятое или на одиннадцатое число. Как ты думаешь?

– Да, да. Надо обязательно встретиться. Лучше всего на следующей неделе. Горбун приедет в понедельник, а во вторник у нас музейный день. Я договорюсь с ним на вторник. Приезд австрийцев с ним тоже надо согласовать.

Пока я сидел на телефоне, Гадаски уже побрился, оделся и собирается идти завтракать в "Колобок". В квартире еще нет никаких продуктов. Нужно будет чего-то купить и набить холодильник.

– Подожди, я хочу еще позвонить Гайке.

– А она что, в Питере?

– Да, она сюда переехала. Еще перед Новым годом. Со всем своим убогим скарбом. Купила старый автомобиль, загрузилась и через Германию и Скандинавию прямиком в Питер. Живет у Африкана в его мастерской на Фонтанке.

– Чем она здесь занимается?

– Она у него РА. Персональный секретарь, то есть. Делает все, что он ей скажет, работает на компьютере, пишет письма, переводит на разные языки, гостей принимает, убирает, готовит и все прочее.

– А он ей что-нибудь платит?

– Я в этом глубоко сомневаюсь. Скорее всего, она ему за харч и за крышу все это делает, а больше даже из интереса. Она тусовщица и ей нравится быть на виду.

Гайка Вернер – немецкая журналистка и искусствовед, с которой я пару лет назад познакомился в Вене. После небольшого краткосрочного романа наши отношения мягко перешли в дружеские. Я ввел ее в русские тусовки и способствовал ее переезду в Россию. Она писала о нас с Гадаски несколько раз для австрийской "Wienzeile" и для американской "Art Margins", по предоставляемым мной материалам, но живьем Гадаски ее еще никогда не видел.

– Звони, можно встретиться.

– Думаю, ее лучше пригласить к нам. Я не очень-то люблю африканское кодло, там всегда слишком много гомов и малоприятных людей.

– А что поделывает сам Африкан?

– Да ну его на хуй!