Мой мир: рассказы и письма художницы - [4]

Мы уже надели «костюмы», то есть картонные шляпы, отдалённо напоминающие шляпки грибов, как вдруг мне приносят посылку из Москвы. Там оказались два платьица: одно в красно-белую полоску, другое – с земляничками. Но больше всего меня обрадовали не сами платьица, а их запах. Они пахли моей мамой! Мама надушила их своей «Красной Москвой». Я радостно закричала: «Ой! Мне прислали платья, а они пахнут моей мамой!» Дети зашумели и стали толпиться вокруг меня, стараясь тоже понюхать. Пришлось задержать начало спектакля. Руководительница выстроила детей в целую «грибную» очередь. Подходили ко мне по одному «грибу», важно нюхали и шли на сцену. А когда очередь кончилась – начался спектакль. Какое всё-таки счастливое время – наше детство!

Доктор Соколов

В детстве меня лечил очень славный доктор, доктор Соколов.

Один раз мы шли к нему на приём, а по дороге нам встретился продавец воздушных шариков. Я пристала к маме, и она купила мне несколько. Так мы и вошли с шарами в кабинет доктора. Пока шёл приём, доктор поместил шарики под стол, но не догадался их привязать. Вот они взяли и улетели под потолок. А потолок был высокий. Доктор даже не рассердился, а сам залез на стол и щёткой достал мои шарики. Он добродушно посмеялся над этим приключением, чем окончательно пленил моё сердце. Когда мы вышли, я доверчиво сказала маме: «Какой всё-таки он милый, этот доктор Соколов, как я его люблю, и как мне хочется его расцеловать!» Но моя мама оказалась предательницей. И когда мы пришли в следующий раз к доктору Соколову, она взяла и передала ему наш разговор. Я ужасно покраснела и закричала: «Неправда! Это она сама так говорила!» Тут уж покраснела и моя мама. И мы вышли от доктора Соколова обе красные, как свёклы.

После этого случая мы с мамой немного посердились, а потом снова зажили дружно. Ведь мы же очень любили друг друга.

Две колыбельные

Я запомнила песенку, которую пела нянюшка моей бабушке ещё в конце XIX века. Я слышала её в бабушкином исполнении. Вот она.

Ты выспишься, да не курепкашься,

встанешь поутру – умоешься,

будто золото яичко покатишься.

А люди-то спросят: «Это чья же та така?»

А нянюшка скажет: «Это – Ниночка моя».

А вот песня, которую пела моя няня Марья Никитишна через 50 лет, в 30-е годы XX века:

Ленин-Ленин-Ленин,

а за ней Калении,

а за нею – Троцкей

едут в Кисловоцкей

Меняю Ленинское на Сталинское

Только раз в жизни в далёком детстве мне довелось увидеть, что такое языковая колбаса. Я училась тогда в приготовительном классе. Завтраки в школу мы приносили с собой. Обычно мама давала мне хлеб с плавленым сырком. И вот как-то раз бабушка купила мне 50 г очень дорогой языковой колбасы – 2 кружка с ярко-зелёными глазками фисташек. И из-за этой-то колбасы вышла небольшая история. У меня был товарищ детства, Котик. Вообще-то его звали Коля, но домашнее его имя было «Кот». Ну а мы все звали его Котик. Жили мы тогда в двухэтажной квартире в Доме Герцена на Тверском бульваре.

Играем мы как-то вечером с Котиком у меня наверху. Внизу на столе лежит пакетик с языковой колбасой. А мама с гостями – на кухне. Слышу, что кто-то вошёл в нижнюю комнату. Заглянула сверху и вижу: входит наша знакомая (учёная дама), которая очень любила покушать. Дама увидела пакетик на столе, развернула его, потом легла на диван и с удовольствием начала есть вкусную колбаску. Я почувствовала жгучее желание немедленно поделиться с кем-нибудь этим открытием. Я сказала: «Котик, хочешь, я открою тебе одну ужасную тайну?» Котик ответил: «Ну, ладно, открой». Я сказала: «Только ты дай мне честное Ленинское, что будешь хранить эту тайну до самой смерти». – «Ну, ладно, честное Ленинское», – нехотя ответил Котик. Тогда я подвела его к лестнице и указала на даму, которая мирно лакомилась. «Знаешь, что она ест? – спросила я. – Она ест языковую колбасу с фисташками, которую мне принесла бабушка на завтрак». И тут с Котиком сделалось что-то невероятное. Он пришёл в неистовое возбуждение. Он бешено заскакал на одной ноге и заорал не своим голосом: «Меняю Ленинское на Сталинское! Зачем поела Наташину колбасу!!!»

И в бедную даму полетели сверху мои мишки, обезьяны и прочие игрушки…

Уже не помню, чем кончилась эта история. Но я была потрясена тем, что можно вот так просто поменять «Ленинское» на «Сталинское» и выдать «ужасную тайну».

Про моего дедушку

1. Дедушка-озорник

Я горячо любила своего дедушку. Он был не такой, как дедушки других детей. Он был учитель, но в то же время – немножко мальчишка-озорник. Он вполне разделял мою любовь к пиратам и их песням. Например, к таким: «Йо-хо-хо и в бочонке ром!» Ну, и к другим в этом роде. Как-то дед, бреясь, произнёс: «Какой же я сделался старый хрыч!» Мне это выражение понравилось, и я его запомнила, хотя и не очень-то поняла, что такое «хрыч».

И вот однажды, придя к дедушке и бабушке в гости, я первым делом вскарабкалась на кровать, где сидел дед, звонко хлопнула его по лысине и громко возгласила по-пиратски: «Здорово, старый хрыч!» Все присутствующие вознегодовали. Один дед был в восторге. Он ужасно хохотал. А я получила потом трёпку от мамы (боюсь, что и деду досталось за поощрение).