Мой милый грешник - [32]

— Как вы любезны! — с издевкой произнесла она.

Он нахмурился еще сильнее.

— Простите, Джиллиан.

Новые извинения — новая боль. Джиллиан крепко зажмурилась, но все равно продолжала видеть его перед собой. В Сине была такая сила, что даже после того, как он вышел из комнаты, Джиллиан продолжала ощущать его присутствие.

Она очень осторожно сдвинула в сторону одеяло и медленно поднялась на ноги. Приступ головокружения заставил ее ухватиться за ночной столик. Постояв некоторое время, Джиллиан двинулась к шкафу.

Даже если бы сейчас не был вечер, Джиллиан все равно не стала бы одеваться в футболку и джинсы. Она выбрала дымчато-голубой халат, который висел в шкафу, — это была самая свободная одежда, какая там нашлась. Джиллиан понятия не имела, чей он. Впрочем, ей было все равно. Он не висел бы здесь, в комнате для гостей, если бы его нельзя было надевать.

Надев халат, Джиллиан добралась до ванной и нашла в аптечке аспирин. Она приняла две таблетки, потом вернулась в постель, где ее и нашел через несколько минут Син.

— Вы что, все это время стояли за дверью и смотрели на часы? — поинтересовалась Джиллиан.

Син предпочел не замечать ее насмешливого тона.

— Нет, я зашел к Лили.

Он протянул Джиллиан стакан воды и две капсулы.

— Выпейте это.

— Я уже приняла аспирин. Послушайте, а вам сейчас что, больше делать нечего? Вам ведь, наверно, полагается расставлять ловушки, готовить оружие или что-нибудь в этом роде…

— Я делаю все, что надо, — оборвал он ее. Син придвинул стул к кровати и сел. — Есть хотите?

— Нет.

Джиллиан не хотела, чтобы он сидел тут, рядом с ней. Она все еще была слишком обессилена. А его присутствие еще больше выбивало ее из колеи.

— Аспирин подействовал? — поинтересовался он.

Джиллиан прикрыла глаза.

— Нет.

— Вы не хотите разговаривать со мной?

— Не хочу, — прямо призналась она.

Син вздохнул и потер виски, с удивлением обнаружив, что у него тоже начинает болеть голова. Он проглотил капсулы сам.

— Я же извинился! Что я еще могу сделать?

— Вы можете перестать извиняться. Можете оставить меня в покое. Можете не попадаться мне на глаза до тех пор, пока все это не кончится.

Джиллиан сама понимала, что это звучит слишком резко, но лучше уж дерзить, чем разреветься.

— Не могу, Джиллиан.

Его голос был мягким, как бархат, и словно ласкал ее. Джиллиан уткнулась лицом в подушку, чтобы не слышать его. Синклер только сегодня утром холодно, расчетливо обманул ее в своих целях, а теперь он — сама нежность и предупредительность, итак заботливо хлопочет вокруг нее! Джиллиан была уверена, что это всего лишь новая уловка. Нет, она не позволит ему ухаживать за ней! Он слишком опасен. Джиллиан уже призналась себе, что он заставил ее забыть обо всем на свете. А теперь ей пришлось признаться еще и в том, что он ей… небезразличен.

8

Ночь тянулась, казалось, целую вечность. Стрелки словно приросли к циферблату. Синклер твердо знал, что уж он-то точно прирос к стулу, всецело поглощенный важным занятием: сидел и смотрел, как спит Джиллиан.

— Это же глупо, Син! — сказала она, проснувшись и увидев, что он сидит на прежнем месте, в той же позе.

Он улыбнулся.

— Я знаю.

Да, он знал, что сидеть, глядя на спящую пленницу, ужасно глупо. И к тому же мучительно. Джиллиан лежала на спине, голова ее откинулась набок, густые ресницы бросали тень на нежные щеки. Одна рука была закинута вверх, тонкие пальцы слегка согнуты. На виске вздулась небольшая шишка. Джиллиан выглядела такой хрупкой, такой ранимой — и такой желанной!

Син уже успокоился, удостоверившись, что сотрясения мозга у нее нет. И все же он продолжал сидеть рядом с ее кроватью. Он просто не мог уйти. Синклер очень старался, но не в силах был оторваться от нее. Она и во сне была так же привлекательна, как тогда, когда бодрствовала.

Она запретила ему выключать ночник, не объяснив, почему. Впрочем, Сина устраивало, что ночник горит: это позволяло ему видеть Джиллиан. И все же ему очень хотелось понять, что стоит за ее страхами. Он был готов биться об заклад, что дело здесь не только в том, что Джиллиан боится темноты. Впрочем, в ее жизни было много вещей, которые он не мог постигнуть.

И в довершение всего, как будто эта ситуация и без того не была достаточно запутанной, Син обнаружил, что Джиллиан не только очень сложна, но и очень красива. И необыкновенно соблазнительна…

Ее грудь мерно вздымалась, едва прикрытая кружевным вырезом халата, и он видел под тонкой тканью бугорки ее сосков. И вспоминал…

Синклер вспоминал тот ужасный миг, когда нашел ее в ванной, без сознания, с окровавленным виском… При виде этой картины его охватил ужас. Странно, не правда ли? Отчего он так волнуется из-за женщины, которая должна была пройти через его жизнь, почти не задев его?

А она ворвалась в нее словно цунами!

И еще один момент, которого Синклер никак не мог забыть. Когда он положил ее на кровать, и внезапно увидел ее всю, нагую, такую прекрасную и соблазнительную… Он не в состоянии был оторвать взгляда от ее белой, шелковистой кожи, блестящей от влаги, ее высокой, округлой груди, ее набухших розовых сосков… Синклер испытал такой прилив желания, что даже забыл о страхе.