Мой любимый шотландец - [10]
– Хэрриет! – окликнула тетушка из соседней комнаты. – Я хочу сыграть в бридж.
Бридж. Ну сколько можно!
– Минуточку, тетя, – ответила она не оборачиваясь.
На противоположной стороне улицы залитая солнцем стена колледжа Баллиол излучала стойкое, золотистое спокойствие. Если бы стены могли выглядеть мудро, то оксфордским достался бы первый приз.
Хэтти расправила плечи и глубоко вдохнула. Она многого добилась. Место в Оксфорде стало результатом упорной работы, и это имело особое значение для богатой наследницы, привыкшей получать даже то, чего еще не успела пожелать. Первое время Хэтти боялась ошибиться и плохо справлялась с кистью, но сцепила зубы и тренировалась, пока не смогла овладеть инструментами одинаково хорошо обеими руками. Она с боем прорвалась через все пространные книги Раскина, включая «Законы Фьезоле». Невзирая на сложности с чтением и письмом, теперь она училась у самых лучших наставников. Ясное дело, Оксфорд – не Париж, куда Хэтти предпочла бы отправиться, как и любая великосветская девушка, увлеченная живописью, но во Францию ее никто бы не отпустил, и она не готова потерять все из-за одного поцелуя…
– Хэрриет!
Девушка тихо вздохнула. Вероятно, настало время выбираться из-под опеки семьи. Первый шаг – пригласить потенциального жениха на обед.
Внезапно ей вспомнился холодный взгляд серых глаз, и по спине пробежала дрожь.
Пятничный семейный ужин в Сент-Джеймсе едва не закончился скандалом. Из Амстердама приехала с младенцем повздорившая с мужем Флосси, из Франкфурта вернулся Закари. Спор разгорелся еще до того, как подали основное блюдо. Флосси сидела напротив Хэтти, между Бенджамином и тетушкой, и ее круглые щечки пылали от возмущения.
– Не ожидала, что ты займешь позицию стороннего наблюдателя, мама! – воскликнула она, вонзая вилку в дымящиеся грибочки на тарелке.
Раздражение матери хлынуло на стол ледяной волной.
– Ссориться с мужем столь серьезно – дурной тон.
Флосси взметнула рыжими кудрями.
– Только не в том случае, если он защищает спекуляцию зерном!
– В твоем тоне звучат странные фанатические нотки, которые слушать тягостно.
– Представь, насколько более тягостно приходится голодным детям! Разве нас ничему не научил голод в Индии?
– Или в Ирландии, – пробормотала Хэтти.
– Видимо, лорд Литтон урок не усвоил, – заметил Закари. – Насколько мне известно, он до сих пор возражает против Кодекса по борьбе с голодом. Совсем из ума выжил!
Флосси подняла брови и посмотрела на мать с торжествующим видом.
– Как ни ужасно, голод – природное явление, – заявила Адель. – Столь же неизбежное, как снег зимой.
– Однако финансирование нашей армии в Афганистане деньгами для помощи голодающим к природным явлениям вряд ли относится, – проговорила Флосси, – а именно это Литтон и проделал в прошлом году. Нынешний голод в значительной степени произошел потому, что британское правительство вывезло зерно из Бенгала прямо в Лондон, и затем кое-кто усугубил положение, намеренно приостановив раздачу и взвинтив цены.
– И кто же это утверждает? – требовательно спросила Адель.
– Флоренс Найтингейл, – спокойно ответила Мина. – Я читала ее публикации.
– Неужели!
– Она пришла к выводу, что голод – результат вопиющих ошибок со стороны британского правительства, – добавила Мина. – В том числе перенаправления средств для помощи голодающим на финансирование армии в Афганистане.
Адель сжала губы. Все знали, что она восхищается вкладом Флоренс Найтингейл в развитие профессии медсестры и часто советуется с ней по поводу благотворительности. От политики та почтительно держалась в стороне.
– Дорогая, грибочки просто превосходны, – вклинился Джулиан Гринфилд. – Новый рецепт?
Хэтти посмотрела на него с подозрением. Отец редко встревал в ссоры за столом, однако весь вечер так и лучился от удовольствия, и заросли седых волос, обрамлявшие его рот до подбородка, придавали ему вид довольного моржа. Вероятно, радуется, что Флосси дома. Флосси была его гордостью. Она знала, когда следует играть на понижение, когда покупать ценные бумаги и какая отрасль промышленности будет процветать в ближайшее время. К моменту подачи основного блюда Флосси с Закари наверняка примутся обсуждать лучшие стратегии для того или иного германского портфолио дяди Джейкоба. Мина к ним присоединится – она уже ловит каждое слово, изредка ковыряясь в еде на тарелке. В свои четырнадцать лет Бенджамин, находящийся в неловком положении между мальчиком и мужчиной, бросится яро поддерживать все, что скажет Зак. Мина примется его высмеивать. Она уже потешалась из-за того, что он носит свои каштановые волосы на манер Зака: на боках короткие, наверху – длинные и волнистые. Когда разгорался нешуточный спор, кто-нибудь вроде Закари обычно поворачивался к Хэтти и спрашивал: «Как там твоя живопись, Помпончик?» Занятия живописью не вызывали у присутствующих сильных эмоций и считались нейтральной темой вроде еды или напитка, которыми устраняют вкус предыдущего блюда для перехода к следующему.
