Мой любимый крестоносец. Фея тумана - [16]

Я и ахнуть не успела, когда вдруг оказалась прижатой к стене, а рука Эдгара сомкнулась на моём горле. Едва не задохнулась, а он спокойно и холодно смотрел на меня.

— Мало того, что вокруг меня все только и шепчутся, как ты бегала на встречу с Бигодом, мало того, что смеются за моей спиной... Моя жена и человек, которого я объявил своим врагом, который считается в Норфолке вне закона... Так-то ты поддерживаешь честь нашей семьи, Бэртрада?

Эдгар наконец разомкнул руку, и я, кашляя и задыхаясь, осела на доски пола. Я испугалась его. Ранее он ничего подобного себе не позволял. Даже когда я открыто восставала против него. И если бы я не была так напугана, я бы подняла крик, стала звать на помощь, подняла скандал, чтобы все узнали, как обращается с дочерью короля этот грубый сакс. Однако я только тёрла горло и смотрела на его шнурованные сапоги, которые сейчас находились в такой опасной близости. Ведь он всего лишь грубый сакс... И я лишь робко попросила меня выслушать.

— Эдгар, всё совсем не так, как ты думаешь. Мы с Гуго выросли вместе, он мне как брат, и я не изменяла тебе с ним... в библейском смысле. Но у него умер старший брат, теперь Гуго может унаследовать всё. Вот он и его отец, сэр Роджер Бигод, встретились со мной и попросили замолвить словечко отцу...

Я осеклась и даже зажмурилась, когда Эдгар присел рядом. Заговорил медленно, но всё так же страшно:

— Ты всё же не понимаешь, Бэртрада. Я объявляю этого человека преступником, король соглашается со мной, а ты тут же просишь за него. Это ещё худшее предательство, чем просто измена, разве не понимаешь? Так ты унижаешь меня перед королём, показываешь, что моё решение для тебя ничто, что я вообще не играю для тебя никакой роли как супруг и правитель графства. Что же ты за жена тогда, чего стоят все твои клятвы перед алтарём? И что тогда за семья у нас, в конце концов, когда ты бегаешь на свидание к моему врагу и просишь о милости для него?

— Это не было свиданием, — упрямо повторила я. — Мы с Гуго, как я сказала, виделись не наедине. Там присутствовал и стюард двора, он засвидетельствует, что мы с его сыном не любовники...

Я осеклась, едва он поднялся, вновь сжалась. Но нет, он был спокоен.

— Ты ведь не глупа, Бэртрада, и должна понять, что после случившегося, после того, как ты просила за моего врага, я не смогу показаться при дворе. Ты поставила меня в такое положение... И мы уедем немедленно. В данной ситуации это лучшее, что можно сделать. А то, что ты не совершила супружеской измены... Что ж, я готов в это поверить. Ты слишком холодна, чтобы изменить. Ты неспособна ощутить чувственное влечение.

Вернувшись в Норфолк, мы начали новый этап нашей жизни — порознь. И я вновь таила обиду. Я испытала последнюю степень унижения. Эдгар дал понять, что во мне есть изъян, не позволяющий мне даже переспать с другим. Что же, я отомщу ему. Нет, я не собиралась наставлять ему рога. В чём-то он был прав — мне это было отвратительно. Однако я знала, как сделать ему больно. И я отомщу ему через эту его ненаглядную потаскуху из фэнленда — Гиту Вейк.

* * *

Мне не понадобилось специально расспрашивать о саксонке. Разговоры о ней я слышала непрестанно. Так я узнала, что купцы с континента, ведущие торговлю шерстью, охотно сотрудничают с нею и что она начала собственное сукновальное дело, считавшееся весьма прибыльным. Одновременно с этим я узнала, что эту так называемую «леди Гиту» охотно стали принимать в некоторых почтенных нормандских семьях. Последнее бесило меня особенно. Ведь эта девка была обесчещенной шлюхой, и тем не менее даже родовитые д’Обиньи или заносчивые де Клары оказывали ей почёт, приглашая на охоты или пиры.

Некогда Эдгар пообещал мне выдать Гиту замуж. И думаю, нашлись бы желающие обвенчаться со столь богатой и одинокой леди. Однако у меня не хватило бы духу заговорить с ним о том его обещании. И это у меня, которая всегда знала, как поставить на место любого, и умела добиваться своего. Но хотя порой, в ходе рассмотрения исков, мы и заседали вместе с супругом, но отчего-то в последнее время я даже не смела повысить голос в его присутствии. Ледяная холодность Эдгара сбивала с меня всякую спесь. Мы даже более не спали вместе, а если обстоятельства и вынуждали нас оставаться под одним кровом, Эдгар всегда располагался в отдельной опочивальне. Немудрено, что слухи о наших плохих отношениях вновь поползли по графству. И как всегда бывает в подобных случаях, виновной стороной все считали женщину. Как это было унизительно! Утешало лишь то, что, даже оставив меня, Эдгар не отрёкся от нашего договора и не поспешил к своей Фее Туманов. Но я ещё не забыла его слов, что он «не намерен порочить эту гордую женщину». Ух, как же я её ненавидела!

Погружаясь в своё уныние, я больше не искала развлечений. А порой отправлялась в одиночестве в фэны, ища встречи со своей соперницей. Так я объездила всю округу, а один раз даже наняла проводника, который доставил меня на лодке почти к самому логову проклятой саксонки. Я провела целый день, наблюдая за тем, кто посещает эти места.

Тауэр-Вейк оказался богатым поместьем на острове посреди озера со старой башней и множеством построек по берегам. И здесь меня ждал ещё один удар — среди тех, кто в тот день прибыл в кремнёвую башню, я узнала своего пасынка Адама. Я и до этого слышала разговоры о привязанности сарацина к Гите, но мне не было до этого дела. Сейчас же, увидев мальчишку, направляющегося верхом на пони в Тауэр-Вейк, я разгневалась. Маленький предатель! При встречах со мной само добросердечие, а сам то и дело наведывается к Эдгаровой шлюхе.