Мой любимый крестоносец. Дочь короля - [51]

— Сэр, я буду вашей. Я не строптивица... Но и вы пообещайте мне, что защитите моих людей.

Я дрожала. Он был серьёзен и не сводил глаз с моих губ. И наконец привлёк меня к себе:

— Не бойся, малышка. Я буду терпелив и очень нежен с тобой...

Он снова меня поцеловал. И снова мир исчез, и я сама обняла его, робко, покорно, но через миг уже мои пальцы сплелись на его спине и я прильнула к нему. Поцелуй... Мы словно вращались в звёздной ночной пустоте, где не было никого, кроме нас, кроме прикосновения губ и рук, звуков дыхания, пульсации крови...

Я и не знала, как это... как это восхитительно! Мной овладело какое-то сладкое безумие. Я касалась его волос, плеч, груди, упругих мышц живота. Я смотрела на него... И он позволял мне смотреть. Я слышала его тяжёлое дыхание.

А потом я вновь оказалась у него на руках, и он бережно уложил меня на мех покрывала.

— Лунное сияние... — прошептал он, пропуская сквозь пальцы мои волосы.

Я и не знала, что способна на такие ощущения, я словно заново училась познавать своё тело. Тело... грешная плоть — так нас учили в монастыре. Но теперь я знала, зачем человеку дана эта плоть. Это было как прилив... Вал за валом поднимались во мне. Я дрожала и горела одновременно. И со мной был Эдгар! Он целовал, ласкал меня, и ему это нравилось.

Я и не заметила, когда он раздел меня. Наверное, мне должно было стать стыдно, но я не испытывала стыда. Я видела восхищение в его глазах, и мне хотелось, чтобы он смотрел на меня. И дотрагивался... Дотрагивался то почти невесомо, то сильно, так что я стонала. Теперь я сама отвечала на его поцелуи, сама целовала его, словно бросая вызов. Словно требуя... сама не зная чего. Я вновь начала стонать. Его прикосновения, его поцелуи... на груди, бёдрах, даже там, где я и представить не могла. Но почему-то я все ему позволяла. Боже, я бы умерла, если бы он этого не делал.

— Пожалуйста... — шептала я, и словно какая-то необъяснимая сила выгибала меня. — О, пожалуйста.

Его тяжесть... Он и я так близко... В каком-то сиянии я вижу его улыбающееся лицо над собой. И с удивлением ощущаю боль.

— Мне больно.

Я скорее удивилась, чем пожаловалась.

— Скоро это пройдёт. Потерпи немного, мой ангел.

Боль утихла. Я поняла, что отныне принадлежу ему. Он во мне. Но он не двигался, лишь по-прежнему были нежны его губы. И ещё я ощущаю тепло в глубине себя, и, когда Эдгар чуть подался от меня и тепло стало уходить, я не смогла сдержать невольный всхлип. Но он не ушёл, вернулся в меня, и я блаженно вздохнула, обнимая его и не замечая, как стала двигаться с ним в унисон.

— Самая прекрасная, чудесная моя, радость моя... Я люблю тебя.

Я плакала от счастья. В его тесных объятиях я совершенно потеряла голову, по телу словно прокатывались сжигающие волны, нас потрясал слившийся в единый порыв ритм тел, ритм сердец, стучавших так близко... Это был вихрь, вторжение, исступление, и наслаждение росло, пока я не вскрикнула, ослеплённая водопадом из звёзд и негой тумана...

Я слабо различила его лицо над собой, нежное, покрытое бисеринками пота, с волнистыми, прилипшими ко лбу прядями. Он улыбался.

— Откуда ты такая, моё лунное чудо?

Я прикрыла глаза и уткнулась в его плечо. Мне было так хорошо, так спокойно... Я согрелась. Кажется, заснула. Но в какой-то миг открыла глаза. Эдгар спал рядом, обнимая меня. Он укрыл меня мехом, и я вся была в тепле его рук, его тела. А вот мои рука и плечо несколько озябли. Я оглянулась. Огонь в очаге догорел, и лишь багряно рдела куча углей. Как сладко пахло шишками. Наверное, я долго проспала.

Я повернулась к Эдгару, и меня затопило счастье. Как он хорош. Мой мужчина, мой возлюбленный супруг. Рот у Эдгара нежный, с мягким изгибом, словно у ребёнка. Изгиб шеи ещё нежнее, мягче, а тени от длинных ресниц веером лежали на смуглых щеках. Была в нём некая, почти девичья красота, но тело он имел сильное и крупное, тело настоящего мужчины, с большими плечами и мощными ногами. И этот контраст тронул меня невыразимо. И ещё меня приятно удивил его запах — он пах цветами, далёкими экзотическими цветами чужих краёв. Я знала об этих восточных притираниях — амбра, мускус, алоэ. Но так трогательно и приятно, когда от мужчины исходит аромат цветов. И так волнительно.

В покое, однако, становилось холодно. Я осторожно разняла обнимавшие меня руки и на цыпочках подошла к очагу, стала накладывать на уголья поленья. Мне было холодно, но и мучила жажда. И очень хотелось есть. Я взяла с блюда на ларе одно из яблок и с удовольствием съела. Потом ещё одно и ещё. Постепенно мысли мои стали проясняться. Я заметила, что в доме стоит тишина и, предвещая новый день, горланит где-то петух. Утро нового, самого необычного для меня дня. Дня, когда я стану супругой мужчины, который первым меня поцеловал, овладел мной. Того самого, о котором я столько мечтала!

Но почему-то мне вдруг стало тревожно. Состоится ли наше венчание? Но ведь Эдгар же мне обещал! Как-то странно, бездумно обещал, словно это его совсем не касалось. О, Пречистая Дева! Он ведь не может отказаться от меня теперь, после того, что было меж нами!

Эдгар спал, а мне в голову лезли самые странные мысли. Этот дикий йоль, по сути вакханалия и пьянка. Насколько был во хмелю шериф? Я ведь сама видела, что он пьян. Но я не знала, насколько опьянён может быть мужчина. До сих пор я имела дело лишь с подвыпившими крестьянами, когда их по праздникам угощали в монастыре. Но здесь... Я вспомнила пьяных саксов в зале усадьбы. Нет, мой Эдгар совсем не таков. И всё же это его непонятное веселье, беспечность...