Мой любимый босс - [15]

Та призналась, что не была.

— О, а как насчет Челтенхэма?

— Это скачки, cara mia, — просветил Наташу Рафаэль, заметив её озадаченный взгляд.

Какая ирония, что этот итальянец знает об Англии больше, чем она. Потому что это не твой мир, напомнила себе Наташа. Скачки, благотворительные балы — это все не для тебя.

Наблюдая за ней, Рафаэль думал, какой милой и неиспорченной она выглядит. И какой простой, несмотря на всю эту дорогую одежду и огромное кольцо. Даже после столь блестящего преображения в ней было нечто, что выделяло ее среди других. Какое-то спокойствие, чистота. Она похожа на полевой цветок, нежный и душистый, среди искусственного глянцевого совершенства тепличных цветов.

Его рот сжался. К чему эти циничные мысли? Никакие глупые фантазии не изменят того факта, что они принадлежат к разным мирам.

И тем не менее ты хотел ее, когда целовал, не так ли? Более того, тебе хотелось затащить ее в постель и любить до потери сознания.

Рафаэль снова взглянул через стол на Наташу. Похоже, она преодолела первоначальную робость и сейчас энергично кивала чему-то, что говорил мужчина, сидящий напротив. Затем сказала что-то Джону Хантингдону, и, к своему удивлению и неудовольствию, Рафаэль увидел, как оба мужчины рассмеялись.

Он почувствовал незнакомый укол ревности — странный и необъяснимый, и, когда оркестр заиграл, поднялся на ноги, обошел стол и протянул ей руку.

— Потанцуй со мной.

Как часто бывало с Рафаэлем, в его голосе прозвучал приказ, а не просьба, но Наташа все равно извинилась перед людьми, с которыми беседовала, и встала. Потому что даже если бы Рафаэль не был ее боссом и они не изображали перед всем светом помолвленную пару, она просто хотела потанцевать с ним.

Наташа изо всех сил старалась не любоваться им во время обеда, но ей не слишком хорошо это удавалось. В смокинге он был настолько великолепен, что у нее подкашивались ноги. Черное шло ему. Впрочем, ему, похоже, все шло, но черное в особенности, поскольку подчеркивало угольно-черный цвет волос и глаз и золотисто-оливковое сияние кожи.

Здесь было много мужчин — все богатые и блестящие, — но ни один не мог сравниться с ее Рафаэлем.

— С удовольствием, — мягко ответила она, — тем более ты так мило попросил!

Глаза Рафаэля сузились, когда он повел ее в танцевальный круг. Наташа… поддразнивает его? Не переигрывает ли она, отвечая ему так, словно они ровня?

Но все мысли разом улетучились, когда он привлек ее к себе и они начали двигаться под музыку.

Он отчетливо ощущал все ее тело: тонкую талию, легкое прикосновение груди к его торсу. Ему не давала покоя мысль, что Наташина восхитительная попка так соблазнительно близко, что он может опустить руки и обхватить ее с властным предвкушением. Затем прижать девушку к себе, чтобы она сама почувствовала всю силу его желания, которое грозило…

Рафаэль застонал, испытывая сбивающую с толку смесь желания запретного и в то же время столкновения с милым и знакомым.

— Это… фантастический оркестр, — сказала Наташа, ощущая его напряжение. В объятиях Рафаэля было так хорошо. От него чудесно пахло. Ей безумно хотелось привстать на цыпочки и коснуться губами его щеки. Сердце в груди билось часто и неровно.

О чем, черт возьми, она говорит? Ах да, об оркестре. Рафаэль предпочел бы слушать тихие вздохи Наташи. Музыку ее тела, наигрывающую старую, как мир, мелодию желания.

Рафаэль обнаружил, что хочет прижаться к ней своим телом, скользнуть твердым бедром между ее мягких и зовущих бедер. И хотя такое проявление интимности вполне естественно для помолвленной пары, он знал, что в данном случае это невозможно. Если бы на Наташином месте был кто-то другой, тогда да, Рафаэль мог бы притвориться. Но игра могла выйти из-под контроля, и, если это случится, не будет ли слишком велик соблазн заняться с ней любовью? А это будет означать, что он воспользуется ее подчиненным положением самым презренным способом из всех возможных.

— Мне надоело танцевать, — коротко бросил Рафаэль. — Давай прервемся, хорошо? Не возражаешь?

Наташа покачала головой, и он вывел ее из танцевального круга. Может, это я ему надоела? — гадала она, с трудом сохраняя улыбку на лице.

Он поймал Наташу за руку, вонзившись пальцами в нежную кожу. Увидел, как ее глаза беспокойно расширились, и что-то в этой озабоченности заставило его включить защиту. Почему, черт побери, они все еще здесь? Разве они уже не сделали достаточно для осуществления их отвлекающего маневра?

— У меня больше нет желания сидеть и вести светскую беседу.

— Я думала, ты обсуждал дела, а я как раз вела светскую беседу!

— Да уж. Похоже, ты приручила всех мужчин за столом. — Его рот сжался в решительную линию. — Почему бы нам не уйти по-тихому, чтобы никто не заметил нашего ухода?

Как будто могло остаться незамеченным отсутствие Рафаэля де Феретти!

— А это не покажется грубым? — спросила Наташа.

— Все поймут, что мы просто хотим побыть вдвоем, — отрывисто бросил он, потому что, когда ее губы приоткрылись в невинном вопросе, ему захотелось впиться в них поцелуем.

— Ну, тогда ладно. Но я правда думаю, что нам следует вначале попрощаться, — упрямо произнесла девушка.