Мой лорд - [36]

Там их ждал мистер Уайнфилд. Женская часть семьи, очевидно, предпочитала занимать выжидательную позицию, надеясь на инициативу гостей, а точнее, на то, что проснется совесть у бессердечного Людвига Эшби.

— Людвиг, сынок, я хотел бы кое-что с тобой обсудить, — прогудел мистер Уайнфилд, жестом приглашая Людвига в свой кабинет, располагавшийся рядом с обеденным залом.

— Разумеется, дядя Пол. Я через несколько минут буду у вас. — Людвиг повернулся к Николь. — Ты меня подождешь? Я очень не хочу оставлять тебя одну.

— Людвиг, о чем ты? Я пока с удовольствием осмотрю сад. Здесь так красиво.

— Хорошо. Если хочешь, вот мой фотоаппарат. Это профессиональная камера. Разберешься?

— Ух ты! — Николь осторожно взяла фотоаппарат. — Зеркала со съемными объективами, оптический зум. И разрешение семнадцать мегапикселей! Классная вещица.

— А ты, похоже, ориентируешься в этом?

— Да, по долгу службы, — разулыбалась Николь. И тут же оборвала себя, ужаснувшись, что снова едва не коснулась запретной темы. — Ладно, я пойду.

— Только не уходи далеко, хорошо? И если вдруг встретишь в саду Дебору… Не знаю, что на нее сегодня нашло…

— То передам ей от тебя пламенный привет, — усмехнулась Николь. — С кисточкой!

Все время обеда Дебора просидела в своей комнате. Она пила черный — ну просто чернющий — кофе. Пусть у нее на самом деле заболит голова. Тогда ничего не останется, как вызвать доктора Чесбери, и Людвигу наконец станет стыдно за свою черствость.

Дебора снова глотнула вяжущей горечи. Какая гадость! Последний раз она пила подобное зелье вместе с Людвигом. Они тогда были еще совсем детьми, и им было жизненно необходимо не спать целую ночь, чтобы отыскать в мрачной глубине парка круг поганок, оставленных леприконами на месте несметных сокровищ. Какие они были наивные! Они тогда даже не догадывались о том, что мальчика и девочку может связывать что-то иное, кроме дружбы и поисков приключений на свою маленькую глупую голову.

Потом миссис Лидия Эшби умерла, и все перевернулось с ног на голову. Отец Людвига, который не мог оставаться в доме после смерти жены, продал участок и усадьбу со всей обстановкой ее родителям, давним друзьям семьи. С новыми владельцами остался и весь персонал усадьбы. Это был настоящий конец прошлой жизни.

Теперь уже не Дебора была гостьей, а Людвиг, ставший в одночасье очень сумрачным и очень взрослым, приезжал сюда на каникулы. Ее родители всегда были рады его приездам и старались порадовать мальчика, а потом и юношу чем могли. Последней придумкой Пола Уайнфилда была покупка Проксима, гнедого жеребца-абиссинца. В те времена Дебора уехала учиться, а Людвиг практически перестал появляться в их доме. И щедрый подарок мистера Пола Уайнфилда нес в себе крохотную толику личной корысти — надежду на то, что Людвиг, обожавший лошадей, станет чаще наведываться в их опустевшее гнездо.

Дебора с отвращением отодвинула чашку, подумала и накрыла ее чистым листком. Чтобы даже не пахла. Как всегда, когда она бывала голодна, у нее резко обострилось обоняние. Но спуститься в обеденный зал и даже просто попросить Маргарет принести что-нибудь из кухни означало показать, что дело идет на поправку, раз у больной проснулся аппетит. И пусть эта непонятная рыжая потаскушка не думает, что она, Дебора Уайнфилд, потомственная аристократка и признанная красавица, так просто отступит.

Дебора подошла к высокому зеркалу, окинула себя довольным взглядом. Где ей со мной тягаться! Я выше ее почти на полголовы, а все мужчины любят пропорции моделей. Я натуральная блондинка. У меня прекрасный вкус.

И, кроме всего прочего, я гораздо дольше знаю Людвига. Именно со мной он делился своими юношескими мечтами о том, какой должна быть девушка, которая станет его женой. Именно я поддерживала его, когда умерла его мать. И я, наверное, одна из немногих людей, кто видел слезы Людвига. К чести молодого Эшби, это было очень давно — слезы тогда принадлежали мальчику. Теперь-то он стал жестким и скрытным. Слова не вытянешь.

Дебора в досаде повалилась на кровать. У меня с ним столько общего, сколько только и может быть у мужчины и женщины. У меня столько воспоминаний, связанных с ним. Каждый уголок сада, каждая тропинка парка, все мансарды чердака и все пыльные закоулки погреба — все они помнят наше с Людвигом присутствие. И теперь эта неизвестно откуда взявшаяся пустышка надеется все это у нас отобрать?!

Если бы Дебора была более кровожадной, она бы непременно подсыпала Николь яду в вечернее молоко. А так она просто от всей души пожелала ей, чтобы у нее выпали все зубы, вылезли все волосы, чтобы ее скрючило и чтобы ногти ее почернели до основания. И чтобы ее наглые глазищи повылезли из орбит и никогда не влезли бы обратно, а так и остались бы на выпученных стебельках, как у рака-отшельника.

Дебора представила себе эту картину и горько хмыкнула. Нет, так, пожалуй, эта стерва получится слишком несчастной, и благородный Людвиг никогда не бросит свое чудовище. Вариант покалечить соперницу явно оказался проигрышным. Нужно уличить ее в том, что Людвиг ненавидит больше всего на свете, — во лжи. Если он поверит в ее предательство, он бросит ее не раздумывая.