Мой лейтенант - [35]

— Генерал, это потому, что вы занимали на обеде пятое место, а жена спикера…

— Избавь меня от объяснений, — и генерал удалился, улыбнувшись на прощание.

Морской пехотинец в парадной форме проводил Чейси в Восточную гостиную. Среди приглашенных она была единственной женщиной без определенного ранга. Официальный обед среди стольких знаменитых и могущественных людей произвел на нее огромное впечатление. Ей не часто приходилось попадать в такую обстановку. Хрустальные канделябры сверкали, словно бриллианты, белое с золотом убранство комнаты подчеркивало элегантность черных смокингов, блеск военных медалей и роскошь вечерних дамских туалетов.

Обед традиционно состоял из семи блюд. Чейси использовала свои познания в испанском и португальском языках для общения с соседями но столу. К примеру, она перевела тост, произнесенный президентом, для членов парагвайской делегации.

— Вы имеете какое-нибудь отношение к семейству Бэнкс Бейли? — спросили ее. — К тем, что прибыли сюда на «Мейфлауэре»?

— Да, — ответила Чейси. Ей часто приходилось слышать этот вопрос.

— Но это не самые интересные сведения о Чейси, — заговорила ее соседка. — Она — главный специалист по протоколу Государственного департамента.

— В самом деле? — собеседник явно заинтересовался ею.

Его внимание было приятно Чейси. Она говорила себе, что получила все, о чем мечтала, и может наслаждаться жизнью. Но непонятная тоска гнездилась в ее душе.

На десерт подали виноград шампанских сортов, сыр и кофе. К столу подошел Дерек и пригласил ее выйти вместе с ним на балкон. Еще месяц назад Чейси принялась бы ему объяснять, что никто не имеет права покидать зал, пока не выйдут президент и другие высокопоставленные лица. Но обновленная Чейси послушалась Дерека без всяких возражений.

Она слишком по нему соскучилась.

Всего лишь день назад, по прибытии в Даллас, она передала его под опеку чиновников из Пентагона. Больше она за него не отвечала. Ей бы радоваться и отдыхать, а она не могла избавиться от чувства печали.

На балконе никого не было. Он откупорил бутылку с шампанским и наполнил два бокала.

— Где ты это взял?

— У меня есть друзья на кухне.

— У тебя всюду есть друзья.

— В этом мне везет. Они чокнулись.

— За возвращение домой, — произнес он.

— За возвращение домой.

— Ах, боже мой, Чейси, ты такая грустная! Ты же получила все, что хотела: новую работу, уважение родственников, прием в Белом доме… Меня пригласила твоя кузина Меривезер, и я готов поспорить, что на тебе сейчас не обноски.

— Так и есть.

— И я получил то, что хотел: хижину в горах, посевы в долине, парочку коров и право есть мороженое прямо из контейнера.

— Отлично.

— Так почему ты такая несчастная?

— Я не несчастная! — возразила она.

— Уинстон пытался провести тебя?

— Вовсе нет. Он был со мной очень мил. Он попросил президента позвонить моей бабушке и все ей объяснить.

— Правда? — усмехнулся Дерек.

— Да, он это сделал. Он очень приятный человек.

— Как интересно!

Дерек снова прикоснулся своим бокалом к ее.

— Мы справились.

— Я очень тебе благодарна. Он сделал глоток.

— Муж твоей кузины пытался заинтересовать меня местом в Конгрессе.

— Стефен?

— Да. Он сказал, что оно уже у меня в кармане. Я герой войны, и этого достаточно. Если я стану представителем от Кентукки, это будет значить, что мне подолгу придется жить в Вашингтоне. И я так понимаю, конечно, наезжать в Кентукки завоевывать голоса избирателей.

Чейси пристально взглянула на Дерека.

— Но ты сможешь быть полезным для страны. Ты сумеешь изменить государственную политику в лучшую сторону.

— Нет, Чейси, нет. Никто не изменит Вашингтон. Это он изменит тебя.

На западе в вечернем небе вспыхнули первые фейерверки, озарив строгий силуэт памятника Джорджу Вашингтону. Чейси взглянула на часы. Почти полночь. Внезапно она занервничала.

— Дерек, я хочу… — голос ее прервался.

— Знаю. Я хочу того же, — мягко ответил он. — Но этого не может быть, Чейси. Ты сама знаешь. Только не надо плакать, милая.

— Я не плачу.

Он преклонил перед ней колени и легонько прикоснулся тыльной стороной руки к ее щеке.

— Чейси, я всегда предупреждал тебя, что не смогу остаться.

— Я знаю, — всхлипнула она. — Ты никогда мне не лгал. Но неужели тебе не хочется, чтобы все было по-другому?

— Хочется. Но я знаю, кто я. Я — фермер. Вот кто я. Я не могу быть постоянно героем. Я не могу быть постоянно солдатом. Я не смогу стать политиком. Я не хочу играть в эти вашингтонские игры. Я хочу остаться фермером. Моя женщина будет женой фермера. А из тебя, Чейси, фермерша не получится.

Она чуть не выкрикнула, что сможет научиться сельскому труду, но поняла, что это было бы не правдой.

Чейси была горожанкой, девушкой из общества, стремящейся выбиться в люди и завоевать уважение своей семьи.

Она мужественно улыбнулась.

— Чейси, мне пора домой. Я устал, очень устал и очень постарел. Человек моего возраста не имеет права быть таким старым. Мне нужно отдохнуть. Мне нужно научиться жить нормально, а не в боевой обстановке, не в обстановке постоянного стресса. Мне нужна другая цель, кроме как только выжить. Мне поможет только дом. Для этого он и предназначен. Я должен туда вернуться.