Мой Карфаген обязан быть разрушен - [15]

"Послушайте ребята, что вам расскажет дед:

Земля наша богата, порядка только нет.

А эту правду, детки, за тысячу уж лет

Смекнули наши предки: Порядка-де, вишь, нет.

Тут встали все под стягом и думают: как быть?

Давай пошлем к варягам, пускай придут княжить.

Ведь немцы тароваты, им ведом мрак и свет.

Земля наша богата, порядка только нет.

Посланцы скорым шагом отправились туда

И говорят варягам: "Придите, Господа!

Мы вам отсыплем злата, как киевских конфет.

Земля наша богата, порядка только нет".

Варягам стало жутко. Но думают, что ж тут?

Попытка ведь не шутка. Пойдем, коли зовут.

И вот пришли три брата, варяги средних лет,

Глядят: земля богата, порядка, правда, нет."

Это были знаменитые Рюрик, Синеус и Трувор, из которых мы доподлинно уверены в существовании только Рюрика. На самом деле это не основание для того, чтобы комплексовать. Варяги пришли не только к нам. Они пришли ко всем. Они пришли и к франкам, они пришли и к саксам. Я не замечаю что-то ни в английской, ни во французской истории споров – до хрипоты, до пены у рта, до поножовщины, – по поводу того, замутили они самобытность или не замутили. Пришли они призванные или пришли они не призванные. То есть никто по этому поводу совершенно не беспокоится, потому что потом были созданы единые народы. Потому что кровь варягов, кровь саксов, кровь франков смешивается в одном сосуде и получается некий новый драгоценный состав.

Но не забывайте о том, что история франков и будущих англичан – это благополучная история. Это история со счастливым концом. Помните наш стадион. Они на этом стадионе бегут впереди. Наша история – это история спортивного поражения. Пока, до сего момента. Поэтому, именно поэтому возникают споры на уровне поножовщины. Пришли викинги или они были призваны?

Неудача подвигает людей к тому, чтобы они стали докапываться до квинтэссенции, и отношения в русской истерии, как на поле боя, выясняются до сих пор. И вы встретите это при любом эпизоде у любого историка. Потому что любой историк на самом деле, знает, какое место на этом стадионе мы занимаем, что бы он ни говорил. Историк – всегда грамотный человек, он знает историю, и даже если он напишет что-нибудь абсолютно наоборот, даже что-нибудь очень лестное, и скажет, что так и надо, – все равно то, что мы глотаем пыль от ушедших далеко вперед спортсменов, он знает. Поэтому он будет отстаивать истину 1800 года или истину XI века или истину XII века, так, как будто от этого зависит его жизнь. Потому что судьбы русского народа еще не решены. Потому что мы все еще не доиграли эту партию. Эта партия доигрывается и на этом поле, на поле прихода варягов.

Они приходят, и они начинают как-то организовывать славян для самозащиты. Они выбирают себе, естественно, полян, потому что платили им поляне, и поляне делаются доминирующим народом, хотя этнически они ничем не отличались от древлян. Они делаются доминирующим племенем. Все остальное постепенно собирается под метелочку, но собирается достаточно мягко. И собирается не в жесткие рамки империи, а в такую мягкую подушку, которая существует – или не существует – в зависимости от исторической надобности.

К сожалению, жесткая организация ими не была задана с самого начала. Может быть, еще и потому, что это были славяне, мягкие славяне, не склонные к жестким формам государственного строительства. Тогда они не были склонны. Помните, византийская традиция впереди. Ордынская традиция пока еще впереди, пока еще этого нет. И, значит, жесткая самоорганизация, такая как в Англии и будущей Франции, невозможна. Не забудьте, еще и католического Рима нет. Нет основ для жесткой организации. Салическая Правда и Правда Ярославичей – это совсем не то, что римское законодательство. Невозможно организоваться на этой бескрайней территории, когда постоянно есть куда уходить. Допустим, ты сегодня организуешь нечто, а завтра у тебя откроют дверь и просто уйдут, потому что есть куда уйти, потому что слишком много воли, слишком много земли. И, заметьте, можно все.

Крайняя несвобода, которая настигает славян впоследствии, – возможно, это размах маятника. Это расплата за ту первичную волю, когда можно было фактически все, когда не было никаких запретов. Полное отсутствие самоограничения. Это расплата за то время, когда у славян не было ни казней, ни пыток, ни даже тюрем. Если они довольно рано появляются в Западной Европе, то мы фактически до монголов не знаем ничего, кроме поруба. А что такое поруб? Это такая одноместная каморка, куда сажают случайно попавшегося не идейного противника, а скажем так: территориального врага. Посидит он там немножко, потом князья договорятся, потом его выпустят. Поруб – это даже не тюрьма. Это такой домашний арест в мягкой форме. Нет тюрьмы. Есть какие-то наказания в Правде Ярославичей, но это наказание вергельдом, так же как и в Салической Правде. Одни штрафы. Ежели ты кого-то убил ненароком, или глаз ему выбил – заплати, убыток уплати. Восстанови статус-кво. Никто не будет тебя карать за содеянное ни с моральной точки зрения, ни с исторической. Фактически ты можешь откупиться от всего. Потом уже появляется такое понятие, как церковное покаяние за убийство раба, когда не нужно ничего платить.