Мой Израиль - [2]

Покинув Тверию, Меир недолгое время пробыл в кибуце в Галилее, затем посещал тель-авивскую школу «Бальфур», но уже в пятнадцать лет сменил фамилию на Амит, записался в «Хагану», предшественницу Армии обороны Израиля, и стал «нотером», что переводится как «полицейский» или «страж». Так называли евреев, появившихся в 1936 году в британской мандатной полиции для защиты еврейского населения от арабских бесчинств и погромов. По сути, «нотрим» были теми, кого в фильмах об американском Диком Западе называют «рейнджерами».

«Нотрим» не только охраняли еврейские поселения. Они их создавали в рамках кампании «хома у-мигдаль» («забор и вышка»), когда в полном соответствии с мандатным законодательством за одну ночь строились вышка и вокруг нее забор, что сразу превращало это прежде не заселенное пространство в еврейское поселение. Затем «нотрим» защищали эти поселения от нападений арабов. А тем временем пространство внутри забора заполнялось палатками и времянками.

Таких поселений было создано 53, и столь большое их количество помогло в переговорах с ООН относительно создания еврейского государства. По официальной статистике всего в Палестине было то ли 600, то ли 4000 «нотрим» — число зависит от находчивости еврейских «рейнджеров». Один «нотер» мог выдать себя за целый полк, тогда как полк вполне мог уместиться в одном официальном удостоверении за всеми печатями, да еще выданном на несуществующую фамилию. Надо думать, что Амит был не последним в списках этого героического племени, поскольку немедленно с созданием государства и превращением добровольческой «Хаганы» в регулярную армию его назначили командовать батальоном. Было ему тогда 26 лет.

Рассказывают, что примерно в то же время шальная пуля отлетела от металлического портсигара в его нагрудном кармане, что спасло будущему генералу жизнь. Позже он все же был тяжело ранен, но уже в 1949 году вернулся в строй, получил назад свой батальон и взял с ним Эйлат. В 1950 году Амит становится командиром бригады «Голани», и его бригада в четырехдневной схватке побеждает сирийцев под Тель-Мутиллой. Амита обвинили в излишней рискованности операции, но проверяющий Моше Даян обвинения отмел. Началась ли многолетняя тесная связь между Амитом и Даяном тогда или раньше, сказать трудно. В то время подобные истории еще не расследовались ни СМИ, ни армейской прокуратурой.

В 1956 году Амит становится правой рукой Даяна. Во время Синайской кампании Даян оставляет его в штабе, а сам едет на линию фронта. Амит планирует операции, согласовывает позиции, принимает решения и, в сущности, руководит кампанией. Многие историки считают, что успехи ЦАХАЛа в той войне должны быть переписаны с Даяна на Амита. Но Амит никогда этого не требовал и остался любимцем и правой рукой мятежного гения израильских войн в черной наглазной повязке.

Однако в 1958 году всем казалось, что Амит кончает счеты если не с жизнью, то с армией. После тяжелой катастрофы во время парашютных учений он 18 месяцев борется со смертью и инвалидностью. Несколько поправившись, уезжает в США, где получает ученую степень по экономике в Колумбийском университете. А вернувшись, становится главой армейской разведки. Армейская разведка тогда всячески противопоставляла себя «Моссаду», и наоборот. Никакого взаимодействия между этими службами не было. По этой причине Амит беспрестанно и весьма агрессивно нападал на руководителя израильской внешней разведки, знаменитого Иссера Харэля, поймавшего Эйхмана.

В конечном счете Бен-Гурион отстранил Харэля от руководства и назначил на его место Амита. Из-за столь экстренной процедуры Амиту пришлось в течение девяти месяцев руководить как армейской разведкой, так и «Моссадом». Такого не было в истории Израиля ни раньше, ни потом, но именно этот период сдвоенных функций и почти круглосуточных бдений облегчил Амиту задачу замены старых кадров новыми. Полагают, что за упомянутый период нашему герою удалось инфильтрировать «Моссад» кадрами из армейской разведки, поменяв почти на две трети весь состав.

В новой должности Меиру Амиту удалось много невероятного. Считается, что именно он превратил «Моссад» в то таинственное и уважаемое во всем мире учреждение, каким он является сейчас. Ввел американскую систему двойного и тройного контроля и подчинения вместо дружески-компанейской расхлябанности прежнего правления. Внедрил компьютеризацию. Прекратил многолетнюю вражду между «Моссадом» и армейской разведкой. Наладил тесные связи с основными разведками западного мира. И не только западного.

Опасные игры велись, например, с лидером курдов Баразани. Какие-то шуры-муры происходили и в других направлениях, что привело к скандалу с убийством в 1965 году марокканского оппозиционера Бен Барки. История эта, надо думать, инспирировала не один детективный роман. Бен Барку выманили из Швейцарии во Францию, потом отвезли в имение французского гангстера, где убили и закопали. Данные о преступлении все же просочились. Де Голль орал на тогдашнего премьер-министра Израиля Эшколя, Эшколь — на Амита. Амит не остался в долгу. Он обещал, что уйдет с поста, только захватив с собой Эшколя, который эту операцию санкционировал. И заодно предсказывал большие неприятности всем, кто под него копает, тогда как будет совсем нетрудно доказать, что «Моссад» не имел никакого отношения непосредственно к убийству. Он только снабдил «кого надо» «чем надо».