Мой гарем - [44]

Хотя позже начинает идти дождь и капли бьют в оконное стекло, словно пытаясь затопить город, прохладнее не становится, а когда я встаю, чтобы пойти в ванную, я слышу, как Элиза слегка постанывает, и вижу, что она улыбается во сне.

На следующее утро, в субботу — предпоследний день у нас в гостях — Элиза встает рано, чтобы купить билет на вокзале. Она отказывается от того, чтобы ее провожали, и хочет пойти за билетом одна. У меня такое ощущение, что она хочет о чем-то подумать. Так как у нее есть ключ от квартиры, мы не решаемся отпраздновать ее отсутствие спонтанным групповым сексом. Наоборот, мы расползаемся по комнатам, словно пытаясь не мешать друг другу. Через некоторое время мы слышим, как кто-то стучит по крышке стола, который стоит перед камином.

— Совет гарема! — кричит Ксавер, и мы идем к нему.

Он немного напряжен, глаза у него сияют. Ксавер предлагает нам сесть.

— Я очень благодарен вам, — начинает он, — что вы согласились участвовать в этом цирковом представлении, но я думаю, — он глубоко вздыхает, — что сейчас пора это прекратить. Мы все взрослые, и мне очень жаль, что я стал переживать из-за того, что другие обо мне подумают.

— Слушайте, слушайте! — говорит Падди. Юни с Сереном хлопают в ладоши.

— И что это значит? — спрашивает Паоло, и его последнее слово повисает во всеобщем молчании.

— Это значит, что я хочу, чтобы все было, как прежде. О Боже! Я так возбужден, что мог бы трахаться целый день.

Мы смеемся, напряжение спадает, и мы решаем сразу же обставить квартиру так, чтобы нам было тут комфортно. Мы восстанавливаем все намного быстрее, чем убирали перед приездом Элизы. И теперь, пока мы оглядываемся и смотрим на картины, которых нам так не хватало, скульптуры и рисунки, большие подушки и свечи, Юни становится за спиной Серена и расплетает ему косу. Потом он смывает макияж гейши и выходит к нам в свободном, кимоно. Падди, надев шортики, в которых видны ягодицы — мода семидесятых, — рассказывает о женщинах из «Улисса», словно его только что освободили от обета молчания. Паоло снимает обычную одежду и надевает свои любимые черные кожаные брюки. Его обнаженней торс лоснится, а маленькое колечко в соске поблескивает так соблазнительно, что я наклоняюсь и целую его в губы. Ксавер стоит с нерешительным видом, а я уже чувствую большие нежные руки Серена на своих ягодицах. Я сажусь на пятки, прислоняюсь к Серену и похлопываю перед собой по подушке.

— Иди к нам, солнышко, — говорю я, подмигивая.

Я расстегиваю джинсы Ксавера и стягиваю их вместе с трусами. Развязываю шнурки кроссовок и снимаю их. Паоло, как заботливый метрдотель, снимает с него рубашку, и в конце концов Ксавер стоит среди нас полностью обнаженным. Наша большая упаковка с презервативами опять стоит на столе, и мы готовы ко всему, что произойдет. Ксавер становится передо мной на колени, я наклоняюсь и немного ему отсасываю, чтобы он расслабился. Я чувствую руки Паоло и Серена на своей груди, чувствую, как Юни ласкает мои бедра, а Падди наконец-то делает то, что умеет лучше всего, — страстно мне отлизывает.

Наконец мои мужчины снова со мной. Я глубоко вздыхаю. Ксавер закрывает глаза, но по его улыбке и по тому, как он вздрогнул, я понимаю, что он услышал, как вернулась Элиза. Я не поворачиваю голову и концентрируюсь на кончике моего языка, который поигрывает головкой Ксавера, и на своих руках, которые ласкают его яички. Но при этом представляю, как она застыла в дверном проеме и пораженно на нас смотрит. Наверняка ее шокировал сам вид квартиры, которая теперь выглядит как бордель лучшего разряда времен прошлого века. Но еще труднее ей воспринимать переплетение тел на полу и ее крестника, с удовольствием вводящего член мне в рот, в то время как другие мужчины стимулируют мне грудь, ласкают мои бедра и лижут мой клитор.

Всегда хорошо, когда дома живет психолог, так как Серен разряжает ситуацию. Он встает, подходит к Элизе и объясняет ей все так просто, как оно, собственно, и есть.

— У нас не коммунальная квартира, — тихо говорит он, касаясь ладонями ее лица, — мы — гарем Софий. Мы прошли церемонию посвящения и живем вместе, потому что любим друг друга.

Говоря это, он пробует коснуться ее груди под моим оранжевым платьем, не зная, можно ли ему это сделать. Ему можно.

— Мы тебя приглашаем, — говорит он и подводит сбитую с толку Элизу к нам.

Он снимает ее платье и нижнее белье и сажает ее себе на колени. Я поворачиваюсь и подставляю Ксаверу попку, чтобы он меня потрахал. Я хочу, чтобы она на это смотрела. Я хочу, чтобы Ксавер понял, что никто больше не считает его ребенком. Ксавер ласкает мои ягодицы, и могу поспорить, что он смотрит Элизе прямо в глаза в тот момент, когда облизывает палец и вводит его мне в попку.

Серен ласкает грудь Элизы. Она тает в его руках, словно воск. Я немного поворачиваюсь, чтобы стоять на коленях прямо перед ней, в то время как Ксавер сильными равномерными ударами меня трахает. Паоло и Падди раздвигают ей ноги, Паоло наклоняется, целует ей пальцы на ноге, облизывает ее подъем, ставит засос на изгибе стопы. Падди забросил ее ногу себе на плечо и гладит внутреннюю сторону ее бедра. Я продолжаю подбираться к ней, медленно-медленно, чтобы не мешать Ксаверу, и начинаю ей отлизывать. Сперва она вздрагивает, но потом делает движение мне навстречу. Паоло раздвигает ее половые губы пальцами, чтобы мне удобно было касаться языком крошечных складок и клитора. Громко застонав, Ксавер кончает, делает во мне еще пару движений и выходит из меня.