Мой французский дядюшка - [12]

Мрачно, холодно.

И дрозды не поют.

Может, она придумала, что они поют?

32

Запись по фильму

Волосы под мышками у девушки, загорающей на залитом солнцем пляже. Еще один наплыв — морской еж, у которого слегка подрагивают иглы. Снова на­плыв. Голова другой девушки, снятая почти вертикально сверху и окруженная каше в виде диафрагмы. Диафрагма открывается, и мы видим, что эта девушка окружена толпой, пытающейся прорваться сквозь полицейский заслон. Стоя в центре круга, девушка старается подцепить палкой с земли отрезанную руку с накрашенными ногтями. Один из полицейских подходит к ней, резко ее отчиты­вает, затем нагибается, подбирает руку, заворачивает и кладет в коробочку, которая была на шее у велосипедиста. Он передает все это девушке, в ответ на ее благодарность по-военному отдавая честь. Следует подчеркнуть, что, когда полицейский передает девушке коробку, она страшно волнуется и это волнение буквально изолирует ее от всего происходящего. Она потрясена и словно вслуши­вается в отдаленное эхо церковной музыки, быть может, связанной с ее ранним детством. Удовлетворив свое любопытство, толпа рассеивается.

Брови Горгулова сошлись к переносице.

- А зачем врал про зверинец?

- Ничего не врал, я в нем служил.

- Снова врешь! Как ты мог ветеринаром служить? Вы посмотрите на этого лгуна! - поэт снова перевел глаза на молчащего Пьера.

Поплавский не обиделся. Его часто уличали в откровенном вранье, потому он был равнодушен к обвинениям. Главное - захватывающая история. Интрига, ве­селое приключение. Из которого герой-рассказчик всегда выходит победителем.

- Нет. Не служил я ветеринаром. Я ухаживал за зверями. Слушайте. Большое круглое здание, как цирк. В середине арена, а вокруг клетки. У арены столбы и на них на цепях попугаи. В клетках - тигр, потом этот, в пятнах, - как его? - да! леопард, дикая африканская кошка, рысь, гиена, обезьяны. Звери по очереди вы­ходили из клеток и гуляли по арене, катались в песке. По свистку зверь уходил в свою клетку - так были приучены. Иногда надо было свистеть несколько раз. Клетки были разделены на две части двойными дверьми на пружинах. Прежде чем входить в клетки, надо принять горячий душ, вытереться хорошо, посыпаться тальком, надеть шелковую пижаму.

- Пижаму? - недоверчиво ухмыльнулся Горгулов.

- Пижаму! - вдохновенно продолжал Поплавский. - Сначала я молился, перед тем как войти.

- Ты? Молился? Ну, это ты, брат, врешь!

- Молился, - упрямо повторил Поплавский и нахмурился. - Сначала молил­ся, а через месяц привык, входил напевая. Предлагал зверю удалиться в другую половину. Так и говорил: не хотите ли, господин леопард, перейти в соседнее помещение? Чистил, потом оставлял еду и захлопывал дверцы. А когда зверюга приходил к еде, то чистил вторую половину. Самая поганая - рысь. Она меня по­ранила... Но скажу честно - привыкнуть нельзя. Всегда остается страх. Даже не страх, а. напряжение.

Он сунул в рот папиросу. Стал искать спички. Пьер вспомнил о зажигалке, которую ему подарила Гала, нащупал в кармане, подал поэту.

Поплавский прикурил, осмотрел зажигалку, поблагодарил кивком и вернул артисту.

- Наверно, женщина подарила. А? Угадал?

Пьер улыбнулся.

- Ну, а дальше? - не отставал Горгулов.

- Дальше? А... У меня были две комнаты с отдельным входом с улицы. Раз вечером пришли ко мне Куприн и Лазаревский. Оба сильно выпивши. Ну, еще добавили. Повел показывать зверинец. Куприн любит животных, горевал, что они в клетках. Уговорил выпустить обезьян. Те стали носиться и потом расселись по деревьям. Потом некоторые забрались в дом. Мы стали есть борщ. Одна из обе­зьян села к Куприну на плечо, и он обрадовался. И когда нес ложку в рот, она ее перехватывала к себе. И так он: одну себе, одну - ей. Жалко, говорит, что фото­аппарата нет. Потом Куприн стал просить: «Боря! Выпусти тигра! Что тебе сто­ит - пусть погуляет... Помнишь, у Андреева: „Проклятие зверя”? Ну выпусти!» Я спьяну согласился. Переоделся и вошел к тигру в клетку. А тот посмотрел на меня с таким удивлением, такими странными глазами, так посмотрел! Весь мой хмель выскочил! И я быстро вышел и вернулся к Куприну и Лазаревскому... Вдруг раз­далось рычанье тигра! Могучее! Жуткое! Грозное! Этот страшный зверь «в нощи» напомнил мне, что есть ад и сатана! Обезьяны быстро перебрались на верхушки деревьев, а старый попугай стал кричать: «Мерд! Мерд! Мерд!»

ПРЕССА

Запрос Правительству

Депутат города Парижа Луи Дюма в связи с похищением генерала А. П. Кутепова внес в палату запрос министру внутренних дел относительно мер, которые намерено принять правительство, чтобы обеспечить свободу и безопасность на французской территории тем лицам, которые, уважая законы республики, испросили у нее гостеприимства, до сих пор им всегда обеспечиваемого великими принципами, руководящими французской нацией.

Подобный же запрос вносится в Палату Депутатом Нижних Пириней Иборнегаром.

Генерал Кутепов, вышедший из дому в половине одиннадцатого утра и замеченный в последний раз в 10 час. 45 мин. на углу улицы Сэвр и бульвара Инвалидов, по-видимому, решил возвратиться домой за каким-то делом: он пошел обратно по улице Удино, завернул с левого угла на ул. Русселе и вскоре поравнялся с большим зеленым автомобилем, все утро стоявшим у обочины тротуара. В этот момент, как предполагается, два человека, дежурив­шие подле автомобиля, предъявили генералу подложное предписание французских властей об аресте и втолкнули его в автомобиль. Там же стоял фальшивый «полицейский».