Мой французский дубль. Жизнь до и после триумфа - [11]

Шрифт
Интервал

Отец, понятно, на руках меня нес, едем домой, плачу. «Пап, я буду играть в футбол?! У меня нога сломана», – обливаясь слезами, спрашиваю родного человека. «Конечно, будешь!» – успокаивал он. Папа лечил сына дома, гипс наложил, заверил, нога станет «новенькой». «Ничего страшного», – обнадеживал отец.

Правая нога какое-то время в гипсе была. Все равно бегал во двор, в футбол играть, не мог дома усидеть. Свои плюсы. Правой, понятно, не пользовался, зато левую ногу разработал, бил ею что надо. Сильно и точно. В большом футболе навыки очень пригодились.

Спустя время мы с отцом снова отправились на стадион Кирова. Теперь уже наверняка попали на игру любимого «Зенита» с харьковским «Металлистом». Чемпионский 84-й год. Почти забитый до отказа стадион, бурная реакция болельщиков на события в матче, – восторг, да и только!

Почувствовал, что такое футбол, что он дает людям. И, когда Юрий Желудков, один из любимцев питерской публики, наш лучший бомбардир, забивал свой очередной мяч, люди на трибунах ликовали. Это надо видеть живьем, не по телевизору. Чтобы понять, почувствовать, оценить влияние потрясающей игры на сердца, умы простых советских граждан. Я был одним из счастливчиков, свидетелем футбольной красоты.

Футбол забросил

Да, неизгладимое впечатление производил на будущего форварда «Зенита» Панова блистательный нападающий Юрий Желудков. Было у кого учиться, кому подражать. Когда диктор объявлял по стадиону: «Мяч забил Юрий Желудков!» – народ в экстазе заходился. Незабываемые эмоции. Мне тогда, пацану, очень хотелось, чтобы и мою фамилию также с придыханием, восторженно произносили.

Спустя годы мечта сбылась. Я стал забивать за «Зенит», как раньше это блестяще делали Желудков и его товарищи. Вместе с партнерами способствовал успехам любимой команды. Моя фамилия – тоже на устах питерских болельщиков. Ее от души скандировали, у футболиста Панова появлялись свои поклонники. Приятно, незабываемо. Позже в столичном «Торпедо», питерском «Динамо» пережил минуты славы, признательности поклонников игры. У питерских динамовцев классный коллектив сложился. Возродился там как игрок, душой оттаял. Вернулся в Питер из стана московских одноклубников. Об этом периоде непременно расскажу.

Здесь прежде всего родителей стоит благодарить. Они не препятствовали моим футбольным увлечениям. Лишь спросили, готов ли каждый божий день ездить на тренировки из Колпино в Питер. Мальцом был. Конечно, ездил, разве мог поступить иначе? Футбол любил до сумасшествия.

Увы, далеко не гладким видится мой путь в футболе, жизни вообще. Юношеские восторги от игры в футбол, бывало, сходили на нет. Занимался черт-те чем. Было время, когда футбол напрочь забросил. Не посещал тренировки. Любого другого парня могли отчислить за хронические пропуски.

И телефон дома, в Колпино, у нас не стоял. Очередь на установку аппарата заняли, пятисотыми числились или тысячными. Не скоро разжились бы связью. Попросил клубное руководство «Зенита»: поспособствуйте нашей семье с этим. Со мной контакт был бы регулярный. Действительно, за пару-тройку дней вопрос решили, пришли домой мастера, поставили новенький аппарат.

Тренеры звонили: куда пропал? – основной лейтмотив. Другие бы наставники, образно говоря, плюнули, забыли. В «Зените» все-таки неравнодушные люди. Интересовались, где я да с кем, чем занимаюсь. А занимался я нехорошими делами…

Наверное, в самом деле, утратил интерес к футболу. Многое приелось, надоело. Может, устал от одних и тех же лиц на тренировках, серьезных нагрузок. В «Зените» занятия не то что в «Ижорце», интенсивнее, сложнее.

Настроение упадочническое. Конец 80-х, начало 90-х. 14–15 лет мне. Страна, по моим ощущениям, катилась в тартарары, рушилась, распадалась на мелкие кусочки. Я тяжело это переживал. Появились в моей жизни алкоголь, сигареты, наркотики. Пропадал месяцами, тренировки, даже матчи зенитовцев пропускал. Мог заглянуть на занятие, потом опять не видно и не слышно. «Болеешь?» – с нотками сочувствия спрашивали тренеры. «Болею», – отвечал.

На календарные матчи старался приезжать. Забивал регулярно. «О, Санек, молодец!» – хвалили наставники. Ругали за пропуски тренировок. Но в игре-то я одним из лучших был, и на мое отсутствие глаза закрывали. Карой не грозили, выгонять не думали.

Связался с компанией, проворачивавшей весьма сомнительные делишки. По сути, торгашом стал – в буквальном смысле. «Толкал» фрукты, алкоголь, сигареты. Не сказал бы, что очень большие деньги имел. Просто хотел подзаработать. Молодой парень, запросы соответствующие, а средств нет или хронически не хватало.

Тюрьма светила

Подростки, не секрет, сколачивались в банды. Расцвет криминала, бандитизма. Меня это прямо коснулось. В магазинах – шаром покати. Нищета в стране, а кушать хочется. Жили и действовали по «законам времени». Почти как в популярном фильме: выпил, украл – в тюрьму. Мы были на волосок от заключения.

Парни из нашей бригады разработали систему «ценностей», ее неукоснительно исполняли члены группировки. Информации криминального плана хоть отбавляй. Плюс фильмов насмотрелись нужного содержания. Мы даже специальный план подготовили, например, реализации препаратов наркотического воздействия.


Рекомендуем почитать
Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Моя бульварная жизнь

Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.


Скобелев: исторический портрет

Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.


Подводники атакуют

В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.


Жизнь-поиск

Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».


Интервью с Уильямом Берроузом

Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.