Мой - [4]

Непредсказуемый, сводящий с ума, сексуальный... мужчина, которого жаждут все, а я не хотела. В конечном итоге я не только жажду его, я по уши в него влюблена. И сейчас любить его является наиболее волнующими американскими горками, на которых я когда-либо ездила в своей жизни.

Сидя на кровати, я потираю глаза, пытаясь защитить их от потока солнечных лучей. Хотелось бы мне принять «Red Bull» и «Monster», как это делает Реми. Мы почти не спали, занимаясь нашим любимым занятием, сексом, а он уже рвется к работе. Я даже вижу его чемодан у двери, готовый к нашему переезду к следующему месту тура, в то время как мой еще нужно упаковать.

Вновь прищурившись, я сползаю с кровати и направляюсь к небольшому шкафу, чтобы что-то надеть, когда замечаю письмо на тумбочке возле его айфона, который он включает очень редко, разве что, чтобы послушать музыку. От вида моего письма на меня обрушиваются ужасные воспоминания, и мне приходится подавить желание схватить его, порвать и спустить в унитаз.

Но Ремингтон сошел бы с ума. Он дорожит этим глупым письмом, что я оставила ему, когда уходила.

Потому что в нем я сказала ему то, что никто никогда не говорил ему прежде.

«Я люблю тебя, Реми».

Я начинаю двигать ногами, закрываю глаза и говорю сама себе, что я не идеальна. Меня никогда не учили делать это. Я никогда не мечтала о любви, партнере... я мечтала о спорте и о новейших кроссовках. Не о колючих черных волосах и голубых глазах. Я пытаюсь научиться быть женщиной, которую заслуживает такой мужчина, как он. И я хочу провести всю оставшуюся жизнь, показывая Реми, что заслуживаю его, и все остальные дни посвятить тому, чтобы убедиться, что он возвращает себе то, что потерял из-за меня. Если в мире кто-то и заслуживает быть чемпионом — это он.

— Он слабак, просто расслабься, — слышу его грубый мужественный голос вне спальни.

Мне смешно от того, как мое тело отреагировало на произношение слова «слабак»[2] Ремингтоном, лоно сжимается и становится немного жарко. Шлюха.

Улыбаясь, я роюсь в его вещах в шкафу, затем приходится приступить к его чемодану. Я знаю, что ему нравится, когда я надеваю его вещи. Думаю, от этого ему кажется, что я его собственность, и это безумие, как сильно мне нравится дразнить его альфа-склонности. Когда его глаза голубые, он собственник, но когда они черные, он прямо-таки метит свою территорию.

Меня радует, когда он ворчливо повторяет «ты моя», а его радует, когда я ношу его вещи.

Так что, почему бы сегодня утром не обрадовать нас обоих? Я беру его боксерскую мантию «РАЗРЫВНОЙ» и проскальзываю в нее, затем спешу в ванную, чищу зубы, умываю лицо, собираю волосы в высокий хвост и выхожу.

Я слышу его смех в гостиной, больше похожий на мягкую насмешку над чем-то, что пробормотал Пит, и когда я направляюсь за угол, у меня внутри происходит то, что он всегда заставляет меня чувствовать.

Боже мой.

Не могу поверить в то, что он делает со мной. Я даже не могу объяснить эту комбинацию дрожь-содрогание-трепетание внутри меня, но это восхитительно.

— Он проверяет тебя, чувак, и я не вижу здесь ничего забавного, — говорит тревожно Пит. — Его разведчики опрашивали все отели вокруг, чтобы узнать, где мы остановимся в следующий раз.

— Просто расслабься и продолжай следить, Пит, — говорит Ремингтон, а я просто пялюсь, на миг, осознав, что затаила дыхание.

Мой голубоглазый лев.

Его волосы чертовски торчат. Чернильные кельтские полосы на его мускулах изгибаются, когда он медленно потягивает напиток электролита. Я вижу его славно загорелый торс. Эти спортивные штаны, сидящие низко на его узких бедрах, показывают лишь край его звездной татуировки. Его босые ноги. Он выглядит горячим, сильным и способным на крепкие объятия. Пульсирующая энергия, которая, кажется, исходит из самого его существа, действует на меня, как магнит.

— Доброе утро, Брук! — говорит из кухни Диана Вернер, его повар и диетолог.

Почти лениво, Ремингтон медленно, очень медленно поднимается, его мышцы подергиваются в движении. Замечательные голубые глаза проходятся по моему телу, замечая на мне его красную накидку, достигающую лодыжек, и проблеск владения своей территорией искрится в его взгляде так, что заставляет каждую мою женскую часть стянуться от желания.

— Что ж, привет, Мисс Разрывная, — вскакивает Пит, его карие глаза весело блестят.

Я улыбаюсь. Потому что я не только хочу носить одежду Разрывного, мне бы хотелось, чтобы он попросил меня носить его имя, даже если когда-то я сказала своей лучшей подруге, что никогда в жизни не выйду замуж, потому что моя карьера всегда будет на первом месте.

— Привет, Пит и Диана, — говорю я сонным голосом, но мои глаза на Ремингтоне, а мое сердце не собирается останавливаться.

Сбавит ли оно когда-нибудь ритм, когда я возле него? Когда я смотрю на него этим утром, как и каждое утро в течение последних нескольких месяцев. Я говорю сама себе, что не сплю, он не фантазия, он настоящий. Мой НАСТОЯЩИЙ.

Он спас мою сестру из когтей человека, которого я даже не могу назвать. Ремингтон бросил поединок чемпионата взамен на ее свободу, даже не колеблясь. Даже не говоря мне. Он потерял свой титул, огромную сумму денег, и мог потерять свою жизнь, все для спасения моей сестры, Норы.