Мой дядя — Пушкин - [25]

Шрифт
Интервал

Что средь земного треволненья
Вас оставлял надолго я…
По-прежнему вы сердцу милы;
Но не земное я люблю
И у престола высшей силы
За вас, друзья мои, молю…

Впрочем, мать моя бросила столоверчение после того, как одна из коротких ее знакомых, занимавшаяся тем же, занемогла от расстройства нервов и едва не сошла с ума. Возвратилась эта знакомая к состоянию нормальному благодаря неумолимой логике доктора Здекауера.

Мало-помалу мать разочаровалась и в Сведенборге, и в учении спиритов. (См. ниже: предсмертное стихотворение ее «Спиритизм».)

Мать, после постигшего ее в 1846 году воспаления легких, стала страдать слабостью и периодическим потемнением глаз, а в следующем, 1847 году ездила лечиться в Фрейвальдау, в Силезию, у знаменитого Шрота. Лечение принесло пользу, но глазная болезнь возобновилась в Петербурге: яркого освещения мать не могла выносить, а вследствие глазной болезни естественным образом подверглась и расстройству нервов.

Недуги с летами увеличились и 2 декабря 1862 года разразились страшным нервным ударом, которому предшествовали летом того же года головокружения.

Нервный удар, лишив мать употребления ног, способствовал в свою очередь развитию глазной неизлечимой болезни «глаукома». Между тем к операции глаз приступить было нельзя без опасности для жизни, так как после удара у матери проявлялись беспрестанные обмороки. Так решил на консилиуме с окулистом Блесигом пользовавший мать доктор и друг нашего дома Н.И. Варенуха. Он не отходил от матери, занимая квартиру в одном и том же доме, и сумел продлить ей жизнь еще почти на шесть лет.

Глазную операцию мать выдержала уже в конце 1863 года у профессора Юнге, когда организм ее несколько окреп; спасти же от окончательной слепоты возможно было только правый глаз; левый был мертв; но и после операции мать видела предметы правым глазом как бы сквозь густой черный флер, а ноги после удара остались парализованными, так что без помощи палки она не могла ступить.

В период последней, тяжелой эпохи жизненного пути мать, несмотря на слепоту, написала собственноручно хранящиеся у меня стихотворения. Привожу некоторые по годам.

1864
Смерть! не страшилищем вижу тебя!
Вижу тебя я с улыбкой приветливой:
Очи исполнены нежной любви,
Вижу тебя я в одежде сияющей
Цветом весенних небес голубых,
Крылья распущены благоуханные,
Вея прохладою, белы как снег,
Вижу вокруг тебя радугу ясную,
Ветвь примиренья во длани твоей!
Что же так медлишь полет твой, прекрасная?
Скорее ж лети ты, скорее ко мне,
И нежно возьми ты в объятья меня!
20 марта

Утешительница

(Быль. Написано после беседы матери с одною из ее знакомых, Т. С. в., рожденной княжной X. – существом, впрочем, добрейшим, которая, думая утешить ее, приводила многочисленные примеры слепоты. «Знаю, Темира, – отвечала ей мать, – что есть люди несчастнее меня, да от этого-то мне нисколько не легче».)

Старушка больная, слепая, безногая,
На лавке сидит у окна одинокая,
Глаза неподвижные, тусклые, впалые
Слезы роняли давно небывалые.
К ней в горницу входит соседка дородная,
На ней душегрейка алая, модная.
Хоть стара, да румяна, бела, черноброва,
Сурмится, румянится всякий день снова.
«Здравствуй, Онуфревна! с праздником, кумушка!
Что ты, мой друг? здорова ль, голубушка?
Тебе принесла я на праздник подарочек,
Медку сотового, красненьких яичек.
Да какой же прекрасный у нас и денек!
Солнышко греет, как зимой огонек;
И тепло, и светло, и луга зеленеют,
Скоро на них и цветки зажелтеют».
Целует слепую, ей в руки кладет
По два яичка, пред ней ставит мед.
«Спасибо тебе, – ей сказала слепая,
Дрожащей рукою глаза утирая, —
Спасибо, кума, не на радость себе
Добрые люди приходят ко мне».
«И, полно тужить, ты напрасно грустишь,
Еще в такой праздник! ну, право грешишь!
Вот недалеко слепую я знаю,
А горя побольше у ней еще, чаю:
Она без приюта, подаяньем живет,
А всегда весела, часто песни поет».
Старушка молчала, внимала словам,
И слезы катились у ней по щекам.
15 июня
1865
Что такое спиритизм?
Нас спиритисты утешают,
Что после смерти в другой мир
Мы перейдем, и уверяют,
Что все планеты, как трактир —
Для временного пребыванья
Одушевленного созданья;
И что не только человек,
Собака, мышь, и слон, и кошка,
Но даже таракан и мошка
Переселяться будут век
Из мира в мир для улучшенья,
Души и тела украшенья.
А что земля грязна, скверна
И для того лишь создана,
Чтоб поселить сперва чертей,
Птиц хищных, лютых тож зверей,
Мошенников, воров, злодеев,
Клопов и блох, и жаб и змеев,
Чем начинается наш род,
То есть все люди и весь скот.
А потому давно пора
При смерти нам кричать «ура».
25 февраля
La pensee
Nous faudra t’il toujours enchaTner la peusee?
Et la soumettre au joug pour la voir abaissee?
N’est-elle point semblable a l’aigle dans les airs,
Qui plane sur l’abyme et traverse les mers?
Qui plus prompt que le trait, parcourant les deserts,
S’arrete sur les monts aux dessus des nuages?..
Ah! laissons lui son vol et reservons les cages
A ces gentils oiseaux, pares de leur plumage,
Qui chantent dans les bois, pour qu’il soient entendus,
Et s’abattent joyeux sur les flets tendus!
Quand la pensee est grande, elle doit etre libre:
Il faut briser ses fers, il faut qu’on la delivre;

Рекомендуем почитать
Лошадь Н. И.

18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).


Кино без правил

У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.


Патрис Лумумба

Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.


Апостолы добра

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Переход через пропасть

Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.


Так говорил Бисмарк!

Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.