Мой друг – предатель - [15]

Врага в том моджахеде я не видел. Это же не лицом к лицу, не в прямом или засадном бою. Не могу ответить, не знаю, зачем стрелял. Глупость, мальчишество какое-то было, честное слово. И помню, помню сквозь годы, что жутко, до соплей хотелось попасть в того духа, аж тщеславие чесалось, как выражался наш Кулак. Бог отвел. Вот и ладненько. Снайпер – не моя это работа. Есть настоящие стрелки, есть у них боевые задачи, пусть и трудятся ребята. Кто, если не они? Удачи им!

* * *

Снега у нас в Казахстане зимой хватало. Если уж пошел, то сразу метровым слоем наваливал, потом – опять и опять, так что вскоре город укутывался снеговой периной, скрывая первые этажи домов. Всю зиму техника была задействована в уборке, расчищались дороги и площади, а вдоль тротуаров широкими валами высотой в два-три метра до самой весны лежал снег. Вообще, городские власти боролись со снегом очень оригинальным способом. Неподалеку от центра города находился огромный пустырь, куда и свозили основную снеговую массу. Но тут он не лежал уродливыми грязными горами. Дело в том, что город моего детства был и сам молод, и жители его были молоды. Гигантский металлургический комбинат требовал рабочих рук и умных голов. После событий конца пятидесятых годов, когда в городе вспыхнуло восстание измордованных голодом, нехваткой питьевой воды, житьем в палатках. Люди, приехавшие на строительство сталелитейного производства по комсомольским путевкам, выдававшимся не только добровольцам, но и в строго обязательном порядке, то есть насильно, просто не выдерживали таких условий. Уехать из города не могли, потому как дезертирство, и до уголовного дела недалеко. Да и куда уедешь? Назад, домой, к маме? А кто тебя там ждет? Где устроишься на работу? Нет уж, раз партия велела быть тут, вот и будь тут. Существуй.

Сначала, конечно, увлекала романтика, палаточный городок, пища с костра, привозная вода, гитара по ночам, волейбол в обед и вечером. Потом оказалось, что такого количества людей здесь не нужно. А комсомольцы все прибывают и прибывают. Не справляется город с такой оравой, нет ни воды, ни продуктов. Да и работы нет. Раз уж ее нет, то и зарплаты тоже. Так на что жить? Вот и вспыхнуло восстание. Подавили, конечно, и жестко подавили. Армию привлекли. Бунтовщики тогда милицию к рукам прибрали, разоружили.

После всех этих событий, после приезда на место событий тогда еще совсем молодого члена Политбюро ЦК КПСС Леонида Брежнева, в городе стали происходить позитивные изменения. Стали строиться жилые комплексы нового города, многоквартирные трех– и пятиэтажные дома, малосемейки, общежития. Приехали на стройку молодые архитекторы. Вскоре появились и ледовый дворец, и здание драмтеатра, и концертный зал, и новые проспекты с трамвайными линиями, и парки, и скверы. Фасады домов не были безликими – то расцветка отличала их, то на глухих стенах разноцветные картины выкладывались мозаикой, кирпичом или просто рисовались стойкой краской. Конечно, картинки относились к соцреализму: космонавт со спутником в руке, металлург на фоне мартеновской печи, рабочие и колхозники с серпами и молотами. Больше всего мне нравился дом по соседству с нашим, где был изображен улыбающийся мальчишка, над ним огромное ярко-желтое светило и надпись: «Пусть всегда будет солнце!» Во дворах многоэтажек установили детские городки, не безликие металлические, а нарядные деревянные избы-срубы, горки, турники и прочее. Зимой почти в каждом дворе заливались катки, уже не говоря о школьных и парковых ледовых полях, где ярко горели разноцветные лампочки и допоздна играла музыка. Было такое ощущение, что с первым снегопадом народ переобувался в коньки и лыжи. Детвора с утра до вечера носилась по льду, по снегу. Рылись глубокие пещеры-лабиринты в сугробах, строились снежные крепости, только, увы, надо было высидеть первую смену в школе, а потом еще и уроки выучить.

Итак, снег свозился на пустырь, и тут к нему подступались архитекторы с топорами, лопатами и водой. Очень быстро из свезенного снега возникали замки, крепостные стены, фигуры сказочных персонажей. Все это было не просто антуражем, каждое строение было либо завуалированной горкой, либо дорожкой-желобом для скоростного спуска на санях, либо мудреным лабиринтом с полутораметровыми стенами, из которого редко кто сам мог выбраться, поплутав по нему, просто перелезали через стены. После каждого обильного снегопада на пустыре появлялось что-то новое и интересное.

Однажды я возвращался из школы, по пути домой заскочил к маме на работу, получил у нее ключи от квартиры, помчался обедать. Прямо перед окнами треста, где работала мама, проходила дорога; по ней, не спеша, двигался пассажирский автобус. Да и куда торопиться транспорту? Хоть гололеда и нет, но толстый слой снега на асфальте хорошо укатан. Я видел автобус, но, прикинув, что все же успею перебежать дорогу, разбежался на тротуаре и заскользил подошвами валенок к противоположенному тротуару. Водитель автобуса начал притормаживать, увидел, что не успеваю я. Все вокруг будто застыло, наступила полная тишина. Почему-то я видел перед собой только широко открытые, испуганные глаза мамы. В тот миг, когда тупая морда автобуса почти коснулась меня, я был уверен, что со мной ничего не случится. Все же я успел проанализировать ситуацию. Хвост автобуса стало заносить вправо, теперь могло ударить только плашмя. Я был готов к этому. И когда автобус коснулся меня, я уже бросился к сугробу. Машина вдавила мое тело в снег, откуда я довольно быстро выкарабкался и бросился бежать. Все произошло настолько быстро, что водитель даже не успел выскочить из кабины. Я уже скрывался за углом дома, когда до меня донеслись крики людей. Ох, и мчался я тогда!