Мой дневник. 1919. Пути верных - [8]
Однако эмигрантскую среду в Берлине раздирали постоянные свары. 31 марта 1925 г. в квартиру генерала фон Лампе прибыли служащие немецкой полиции. Они провели обыск, изъяли более 100 документов и папок и арестовали генерала[46]. В ходе обыска, который продлился около одного часа, старший сотрудник полиции стал допрашить А. фон Лампе об источниках доходов. Генерал рассказал ему о своем содержании – 140 марок по линии Красного Креста, из них 50 марок – плата за квартиру, 90 марок – на жизнь. Удивленный полицейский спросил, как же фон Лампе живет на 90 марок в месяц? Генерал ответил: «Как и все русские – в долг»[47]. Необходимо заметить, что в соответствии с распоряжением генерала Врангеля фон Лампе ежемесячно получал еще более 160 марок из средств РОВСа на содержание отдела и чинов его управления, причем особо оговаривалось, что фон Лампе может тратить эти суммы на свое усмотрение[48]. Закончив обыск, полицейские велели генералу одеться и пройти с ними. Для супруги генерала начались долгие часы ожидания. В своем дневнике фон Лампе высказывает обиду и возмущение, что после его ареста никто из знакомых не зашел и не позвонил, чтобы прояснить его дальнейшую судьбу или выразить сочувствие волнующейся супруге.
Одновременно с фон Лампе прошли обыски и у других видных представителей эмигрантской общины. При общении с полицией у фон Лампе сложилось впечатление, что основанием для обысков послужили сведения об управлении и финансировании эмигрантских организаций из Франции, при этом не исключалась и работа русских эмигрантов на французскую разведку. Надуманность и абсурдность обвинений ни у кого не вызывали сомнений. Ряд немецких политиков и журналистов выступил с соответствующими заявлениями в прессе. Позже выяснится, что эмигранты стали жертвой доноса, написанного одним из кириллистов. 22 апреля 1925 г. фон Лампе в очередном письме к генерал-лейтенанту Е.К. Миллеру сообщил об ухудшении ситуации с расследованием финансирования II отдела РОВСа: «Вопрос получения нами денег на содержание представительства из Парижа чрезвычайно обострился за последнее время, так как германская полиция, несомненно под влиянием большевистских доносов и провокаций, начинает упорно высказывать подозрения, что это деньги не русские, а французские…»[49]
30 апреля 1925 г. фон Лампе отметил третью годовщину своего переезда в Германию. В этот день он записал в своем дневнике: «Не думал я, что большевики дадут мне дожить до такого “юбилея”»[50]. Опасения генерала были совсем не напрасны – в то время советская контрразведка готовила акции против РОВСа, правда, уровень фон Лампе все же был не достаточно высок для того чтобы стать потенциальной жертвой покушения.
30 мая 1925 г. А.А. фон Лампе получил письмо от Петра Бернгардовича Струве с предложением сотрудничать с организованной им ежедневной парижской газетой «Возрождение» (выходила с 2 июня 1925 г.). 2 июня 1925 г. А.А. фон Лампе ответил Струве: «Конечно, я готов принести свою посильную помощь новой газете, которая идет под лозунгами, столь близкими нам по “Великой России”, и буду работать, по мере сил и возможности, под старым моим псевдонимом “Л.Г. Семеновский”, которым я всегда пользовался, ввиду моего нахождения на военной службе»[51].
Как и большинство эмигрантов А.А. фон Лампе не мог позволить себе приобрести автомобиль или пользоваться услугами таксистов, хотя в рядах последних и было много бывших офицеров, которые охотно бы возили его за полцены или в долг. Чтобы покончить с транспортной проблемой, генерал приобрел себе… велосипед.
Между тем в начале мая 1925 г. в прусских земельных газетах появилась серия статей, направленных против русской эмиграции. Автором этих статей был депутат прусского ландтага Эдуард Кенкель. В них он утверждал, что русские эмигранты представляют реальную опасность для Германии[52]. Статьи вызвали новую волну обысков у видных представителей русской диаспоры. В июле 1925 г. дела в отношении главы Организации защиты интересов русских беженцев в Германии С.Д. Боткина и А.А. фон Лампе были переданы в суд. Оба деятеля эмиграции были обвинены в государственной измене[53]. Вскоре Боткин, фон Лампе и барон Ф.В. фон Шлиппе направили в адрес президента и правительства Германской республики меморандум, в котором разоблачили выдвинутые против них обвинения.
В середине июля 1925 г. к генералу фон Лампе явился некий Истомин. Он сообщил генералу, что являлся участником провокации, направленной против С.Д. Боткина и фон Лампе и рассказал детали. Замысел интриги принадлежал чиновнику берлинской полиции Зиверту. Он был бывшим русским подданным и офицером, что заставило его действовать против русских эмигрантов – неизвестно. Для осуществления провокации он привлек эмигрантов Истомина, Черкасова и Цехоцкого. Последний подготовил фальшивое письмо от генерала Миллера к фон Лампе. Двух других Зиверт свел с Кенкелем и после этого родились злобные памфлеты на изгнанников.
