Мой дневник. 1919. Пути верных - [142]

Толстой скончался в 1875 году. Он тогда не знал, что менее чем через четверть столетия его трилогия будет поставлена на сцене целиком и еще более увеличит обаяние его имени. Это уже нашему поколению стало известным, что постановка в Петербурге в «Суворинском» театре «Царя Федора Иоанновича», выдержит у холодной петербургской публики более ста рядовых спектаклей, и что роль Царя Федора Иоанновича создаст из небольшого актера Орленева большую артистическую величину, а Орленев, воплотившийся в исполняемую им роль, увековечит своеобразную натуру Царя!

Малый размер, который отводится газетой отзыву о вышедшей книге, заставляет меня отойти от статьи о графе Толстом и совсем не остановиться на его исключительно талантливой «кузьмыпрутковщине», с которой сказать можно так много.

Центральной статьей нового сборника надо считать, конечно, статью «Кадетские годы. 1902–1909». Это семилетний период, проведенный автором в стенах Орловского-Бахтина Кадетского корпуса. Много памяти, благодарности и любви сохранил Г.В. Месняев по отношению к родному корпусу. Много точности и справедливости в его оценках.

Я сам «кадет», и мой кадетский период кончился на том годе, с которого началось кадетство Г.В. Месняева. Многое, если даже не всё, так знакомо в точном изложении автором своих кадетских лет. Многое, если даже и не всё – совершенно одинаково и для Орловского-Бахтина Кадетского корпуса, расположенного в провинциальном городе в центре России, и для «моего» корпуса, которому судьба предоставила громадный меньшиковский дворец на севере страны. Но и в специально построенном на частные средства полковника Бахтина четырехэтажном доме в Орле и в залах старого дворца жизнь протекала совершенно одинаково, рознясь только в пустяках. Кто и когда установил это единство и как это удалось сделать при том условии, что кадетские корпуса пережили временное превращение в «Военные гимназии»– времен министерства Милютина, – сказать трудно. Но жизнь кадетских корпусов была едина. Даже до таких мелочей, как куплет «Звериады», посвященный (и притом совершенно несправедливо) деятельности кадетских экономов… Такое единство было бы понятным во время умного, ласкового и культурного руководства кадетскими корпусами Великого Князя Константина Константиновича, но если автор переживал это руководство все семь лет, то я лично знал это управление «кадетским миром» Великого Князя только два последних года моего пребывания в корпусе.

С большой справедливостью дает Г.В. Месняев характеристики своих воспитателей и преподавателей, к которым в подавляющем большинстве случаев относится очень положительно. И правда, как не сохранить благодарного чувства к нашим воспитателям (в мое время еще И курсов для подготовки воспитателей не существовало), которых мы в наше кадетское время попросту мучили, мучили с невероятною детской жестокостью. Как не оценить их деятельности потом, когда мы стали взрослыми и могли многое понять и оценить.

В этом отношении полной противоположностью Г.В. Месняеву был покойный пламенный «кадет» полковник Приходькин, который свои кадетские симпатии воплотил в «кадете Изводникове». Да, изводили мы наших воспитателей много, долго и, увы, далеко не справедливо. Ведь надо же признать, что в тяжелую российскую годину наши старые кадетские корпуса суровый экзамен выдержали полностью и с большим успехом. Кто, как не бывшие кадеты, заполнили собою все противобольшевистские формирования гражданской войны в России и кто их них не шел смело на мучения во имя Родины. Откуда это сознание долга и кто заложил их в бывших кадетах. Ведь это сделали именно те воспитатели, которых мы «изводили» и над которыми не уставали смеяться…

В связи с этим интересно отметить то, что Г.В. Месняев считает «обидой» для кадет его времени – это произвольное присвоение политической конституционно-демократической партией себе наименования «кадеты». И, конечно, было на что «обидеться» – политика в кадетских корпусах никогда значения не имела. Как совершенно правильно отмечает Г.В. Месняев, наша «политика», которую нам всем дали наши корпуса, была служба Вере, Царю и Отечеству… И даже немного не в том порядке – раньше всего России!

В связи с этой «обидой» за узурпацию кадетского имени интересно вспомнить и дальнейшие попытки политической партии К.-Д. в том же направлении. Известно из многих воспоминаний и мемуаров, что в период гражданской войны в России «красные» называли «белых» «кадетами» (Тикай, ребята, кадетня прет). Это многие были также склонны объяснять якобы политическим руководством «К.-Д.» в белых рядах. Это совсем и решительно не так… В гражданской войне в России белые ряды всюду раньше всего заполнялись молодежью, и молодежью учащейся. И мальчики-кадеты с самого начала гражданской войны заполняли ряды белых, с трудом пробиваясь сквозь красные кордоны в белые ряды. Нередко там они сознательно увеличивали свои годы, чтобы их приняли в боевые ряды. Нередко и в пути, и потом в передовых цепях белых они сохраняли свои кадетские мундирчики и умирали героями, верные тем цветным кусочкам сукна (как это определили бы «политики»), которые были для этих мальчиков-героев олицетворением Родины и своей верности ей. И настолько это было ярко, что далеко не склонные к сентиментальности красноармейцы или матросы, пораженные храбростью этих полудетей, сохранили для истории России за белыми наименование «кадеты».