Мой дикий сад - [30]

Размеры растений не только удивляют и радуют меня — они служат мне также для целей моей самодельной, совершенно непрофессиональной ботанической классификации. В дополнение к свойствам, с помощью которых я делю для себя деревья на плодовые и неплодоносящие, сбрасывающие листву и вечнозеленые, однодомные и двудомные, декоративные и дикие, я присваиваю им еще один признак: деревья большие и все прочие.

Как определить размер дерева? По его высоте? По диаметру ствола? По охвату кроны? Ни один из этих параметров не дает единственный и абсолютный общий ответ. Но когда видишь большое дерево, сразу понимаешь, что оно большое, и слышишь, что шелест ветра в его кроне иной и более волнующий, чем дуновение меж ветвями его меньших братьев. И буквально чувствуешь, как эти огромные растения непрерывно насыщают воздух кислородом, свежестью, сильными ароматами. От больших деревьев веет спокойствием, мощью, уверенностью, и это рождает трепетный отзыв в душе. Большие животные тоже вызывают изумление и волнение, но они внушают еще и страх, которого совсем не ощущаешь рядом с большими деревьями.

Я не единственный и не первый, кто любит большие деревья. Греческий историк Геродот в одном из своих писем описал встречу персидского царя Ксеркса с таким деревом. Ксеркс, направляясь тогда в один из своих военных походов в Грецию, по пути из Фригии в Лидию, что в сегодняшней Турции, увидел гигантское дерево, которое поразило и очаровало его своей красотой и размерами. «На этой дороге, — пишет Геродот, — Ксеркс встретил платан. Царь одарил дерево за его красоту золотым украшением и поручил охрану его одному из „бессмертных“»[27].

Ксеркс — это на древнеперсидском языке Хшаярша, тот самый персидский царь, которого некоторые идентифицируют с Ахашверошем из Книги Эсфирь. Похоже, что платан — это правильный перевод персидского названия. Платаны — очень большие деревья. Они растут и в Израиле, но в Турции достигают огромных размеров. Это дерево — именно оно и никакое иное — появляется также в опере Генделя «Ксеркс», в арии «Ombra mai fu», что означает «Никогда не бывало такой тени», а сама ария воспевает роскошную тень этого платана, которому не было подобного по красоте, и выражает пожелание, чтобы гром, молния и бури не поразили его.

Кстати, тому, кто хочет увидеть по-настоящему огромный платан, стоит потрудиться и съездить в деревню Цаграда, что на полуострове Пилион к северу от Афин. В центре многих греческих деревень высятся один или несколько платанов, в тени которых приятно сидеть, есть, пить и беседовать с друзьями. Но платан Цаграды воистину впечатляет. Я побывал там и, увидев его, понял, почему был так взволнован своим платаном древний Ксеркс.

Платан или каштан, Хшаярш или Ксеркс (а может быть, и Ахашверош), но в этом рассказе Геродота есть зародыш увлекательной истории. Когда я читал его впервые, я всё пытался представить себе того воина, которому поручено было охранять это дерево. Кто он был? И почему назван «бессмертным»? В персидской армии была особая часть, бойцы которой именовались «бессмертными», так что этот охранник, видимо, был одним из них. Но это не отвечает на другие вопросы, возникающие при размышлении о трудностях такой охраны. Разумеется, если слово «бессмертный» означает, что охранник изначально был наделен сверхъестественными свойствами, ряд трудностей этим снимается. Но в рассказе Геродота нет таких указаний, и я, например, предпочитаю представлять себе обычного солдата, который стал бессмертным, потому что охранял дерево, живущее сотни лет и передавшее ему, в благодарность за охрану, это свое долголетие.

Так или иначе, огромная персидская армия продолжила свой путь на запад, а воин, оставленный для охраны дерева, остался один возле того платана, который так взволновал царя, что он возложил на одного из своих солдат это своевольное и жестокое задание. Читатель Геродотовой «Истории», который по воле автора тоже уходит на запад вместе с армией Ксеркса, не может не задуматься: а что же произошло с этим охранником в последующие дни? А в последующие годы? Кто заботился о его пропитании? Когда он спал? Кто охранял его самого от злых людей и диких хищников? Кто ухаживал за ним, когда он болел? И какие отношения завязались между ним и деревом? А между ним и местными жителями? Были ли у него друзья? Охранял ли он дерево до самой смерти или бросил его и ушел домой. А может, в приступе гнева просто срубил его?

Задавался ли и Ксеркс всеми этими вопросами? А друзья оставленного охранника? В том походе, кстати, персидская армия потерпела тяжелое поражение и вернулась домой изрядно потрепанной. Но Геродот не рассказывает, подобрали ли солдаты на обратном пути своего товарища. А может, они о нем вообще забыли? Так или иначе, но образ одинокого человека, который охраняет гигантское дерево вдали от дома, — это многообещающее зерно, которое может еще прорасти пышным цветом в литературе или в кино.

Наша страна не может похвастаться по-настоящему большими деревьями. Правда, у нас есть несколько больших тамарисков и рожковых деревьев и парочка-другая могучих атлантических фисташек. Однако самые большие наши дубы — карлики по сравнению со средними европейскими дубами, кроны наших платанов и каменных деревьев не достают и до щиколоток своих собратьев в Турции, а в Кении я видел такие акации, в тени каждой из которых могли бы укрыться четыре израильских. Но все это искупает ливанский кедр. Правда, как говорит само его название, он не совсем израильский, но и деревьями соседа дозволено гордиться, особенно когда эти деревья так велики и великолепны.