Мой дедушка застрелил Берию - [34]

По сути дела, получается, что Берию расстреляли практически за то же, за что Горбачева увенчали лаврами и премиями, а Бориса Ельцина — пенсиями и дачами. Когда я узнал о том, как Борис Николаевич выторговал себе в качестве «отступного» за оставляемое Путину президентское кресло дачу в Горках, мне тут же пришел на память рассказ Хрущева, который однажды вспоминал, как вскоре после смерти Сталина к нему подошел Л. П. Берия и предложил: «Слушай, Никита, давай я своими строительными организациями построю каждому члену президиума по особняку: один в Москве или под Москвой, другой — на Кавказе или на Черном море: хочешь — Крым, хочешь Пицунда, где хочешь. И вручим каждому члену президиума эти особняки от имени правительства в собственность: пускай живут. Пускай дети живут. Пускай внуки живут. Что, мы не заработали себе таких пустяков?..»

Думается, что если бы на месте Никиты Сергеевича оказался тогда Борис Николаевич, то правительственная дача в Горках-9 перешла бы в его собственность на полвека раньше. Потому что, в отличие от Сталина, Хрущева или Москаленко, живших в первую очередь судьбой страны, а потом уже своей личной жизнью, для духовных преемников Берии такие «пустяки» как личный особняк под Москвой представляют собой намного более весомые категории, чем международный авторитет государства, стабильность его экономики или приоритет в области освоения Космоса. Так что, стреляя тогда, 26 июня 1953 года, в Л. П. Берию, Кирилл Семенович Москаленко не только осуществлял его казнь за злодеяния предыдущих лет, но, получается, что и отодвигал этим на целые полвека возвращение власти капиталистов в Россию. А я, его единокровный внук, сегодня этих самых капиталистов своим пером обслуживаю и даже помогаю протащить одного из них в президентское кресло. Правда, должен признать, что хреновенько помогаю, всего-то на двухпроцентный рейтинг и сумел его пока вытащить, но дедушка бы, думаю, не одобрил уже и этого. Сказал бы, что быть чуть-чуть демократом — это такая же нелепость, как быть «чуть-чуть беременным». Хотя, конечно, дедушка — это человек не только из другой эпохи, но и из другой породы. Одно слово — «генерал наступления».

(...Размышляя над всем этим, я, кажется, начал понимать и ситуацию, описанную в книге Николая Рубина «Лаврентий Берия: миф и реальность», в которой автор рассказывает о том, как уже после смерти К. С. Москаленко остававшиеся на то время в живых участники антибериевского заговора обратились к Горбачеву с ходатайством о присвоении им звания Героев Советского Союза, на что тот «сухо попросил им передать, что хватит с них и ордена». Ведь получается, что они просили, чтобы Горбачев дал им награду за ликвидацию человека, дело которого он как раз сам собирался продолжить!..)

...Покружив, словно бабочки у ночного фонаря, вокруг дедушкиного имени, мысли мои потихоньку вылетели за пределы столицы и сами собой перенеслись на далёкую и теперь уже почти чужую Украину. Увы, я никак не могу заставить себя говорить «в Украину», какая-то чуть ли не генетическая прапамять всё время напоминает мне, что речь ведь идет об окраине России так грамотно ли будет говорить «в окраину»?..

Перемахнув внутренним взором через Тульскую область с известной всему читающему миру Ясной Поляной и могилой отлученного от Церкви Льва Толстого, бунинскую Орловщину, Курск, Белгород и Харьков, я вынесся на просторы Донбасса и вскоре разглядел с высоты полета свой родной городок. Вот поле, где, будучи ещё пацанами, мы, разложив вокруг найденного снаряда костер, сидели, испытывая друг друга на смелость и ожидая, кто первый сдрейфит и побежит от огня. Не знаю, как тогда получилось, что никто не погиб, наверное, это Господь уберег наши дурные головы, но едва мы отошли от костра на двадцать-тридцать шагов, как за спиной громыхнул взрыв такой силы, что под нашими ногами содрогнулась земля, а в ближних домах поселка повылетали из окон стёкла... А вот двор моего соседа Валика Пилипенко, и в конце огорода — покосившаяся дощатая уборная, за которой он когда-то прятал найденную на колхозном поле во время прополки кукурузы гранату... В годы моего детства в окрестных полях и оврагах ещё можно было найти много всяких свидетельств прокатившейся здесь войны...

Я перелетаю мыслями в Красноармейск — город, где я родился. Оглядываю сверху церковь, в которой меня крестили, базар, перестроенный за последние годы железнодорожный вокзал... Возле Дворца культуры стоит выкрашенный серебрянкой памятник К. С. Москаленко, о котором я когда-то давно написал так до сих пор нигде и не опубликованное стихотворение:

Я никогда не играл медалями, сидя на Ваших коленях.

Скорее всего, Вы даже не слышали обо мне.

Но это ради меня и всего моего поколения

Вы ускакали однажды на последнем в селе коне

в ту — легендарную, Первую Конную,

от которой сегодня остались лишь слава да песня...

Нет, Вы не сделались в нашем роду иконою,

к которой несут челобитья по Пасхам и дням воскресным.

Но когда после Ваших визитов — вдогонку за литерным поездом

от вокзала неслись ностальгически медные марши,