Мой брат Наполеон - [3]

— Вы Каролина Бонапарт, — проговорил он.

— А вы Иоахим Мюрат, — сказала я, стараясь скрыть дрожь в голосе. Он предложил свою руку, и мы стали бродить вместе по двору. На мне тоже было белое муслиновое платье с глубоким вырезом и высокой талией. Свободной рукой я дерзко потянула вниз декольте, желая показать в наиболее выгодном свете свою крепкую полную грудь. Замечавшая все Жозефина улыбнулась мне ободряюще. Наполеон, такой же наблюдательный, как и его супруга, еще яростнее стал грызть ногти. Что же касается мамы, то она окатила меня ледяным взглядом.

— Сегодня вечером состоится грандиозный бал, — проговорил Мюрат.

— Знаю и с нетерпением жду его.

— Надеюсь, вы будете танцевать только со мной, — сказал он, сильнее прижав к себе мою руку.

— Оставлю за вами по меньшей мере один танец, — хихикнула я (мой недостаток с детства). — Не забудьте пригласить потанцевать и Полину.

— Предпочитаю вас вашей сестре, — заявил Мюрат довольно откровенно.

Это признание поразило меня.

— Но Полина очень красива, подлинная красавица. Одна из самых прелестных девушек Франции.

— Но если вы настаиваете, мадемуазель.

Ему следовало обращаться ко мне «гражданка», однако подобное обращение, слава Богу, уже быстро выходило из моды.

— На лице Полины, — продолжал Мюрат, — я замечаю только выражение ненасытной алчности, своеволия и чувственности.

Я вновь хихикнула, потому что ничем не отличалась от Полины, но, по-видимому, на моем лице эти качества не отражались.

— Вы довольно прямолинейны, генерал, — сказала я.

— Таков мой обычай.

Мы повернулись и пошли назад.

— Будьте опять прямолинейны, — проговорила я бойко, — и опишите, какой вы меня видите.

— У вас фигура взрослой женщины, — улыбнулся он, оправляя опущенное мною декольте, открывшее достаточно прелестей.

Когда его пальцы слегка коснулись моего тела, я чуть не задохнулась от охватившего меня сладостного чувства.

— У вас розовые щеки — свидетельство того, что вы выросли на природе, — продолжал он. — И ваши прелестные голубые глаза искрятся весельем. — Мюрат сделал паузу. — В некотором смысле вы красивее Полины, — закончил он серьезно.

— Договаривайте, генерал, — подбодрила я.

— В духовном отношении. Я вижу на вашем лице отпечаток таких качеств, как доброта, простодушие и, несмотря на вашу молодость, способность к состраданию.

Как мужчины все-таки глупы! Они видят только то, что хотели бы видеть, и создают не существующий в природе, но сообразный собственным вкусам идеал. Как видно, Мюрату я начинала сильно нравиться, и именно этого я и добивалась. Мы остановились, и он продолжал восхищенно исследовать мое лицо. Я, в свою очередь, тоже занялась изучением. Его энергичные черты свидетельствовали о властном характере, а голубые глаза из-за смуглой кожи типичного гасконца казались светлее моих. Мне нравились его черные кудрявые волосы, лихо закрученные усы, но более всего меня приводили в трепет его чувственные губы. И, как я впоследствии убедилась, они вполне оправдывали этот эпитет. У меня сложилось впечатление, что под внешне цивилизованной оболочкой скрывается дикий зверь. Даже теперь, после многих прожитых лет, я помню совершенно отчетливо, как взволновало меня это открытие.

Как мало я еще знаю о человеке, предназначенном судьбою — во многом зависящей от меня — быть моим супругом. Отец избрал для него духовную карьеру. Смешно, не правда ли? Сын трактирщика мог рассчитывать лишь на место неприметного кюре в какой-нибудь забытой Богом деревушке. Правда, в дни правления Борджиа он мог бы стать блестящим распутником — кардиналом, творцом целого выводка незаконнорожденных ребятишек. Но, как бы то ни было, церковь нисколько не привлекала Мюрата. Сбежав из дома, он вступил в Революционную армию. Революция открыла перед ним широкие возможности. В мирное время ему бы никогда не подняться выше чина сержанта королевских войск. Сейчас же он был генералом и доверенным адъютантом Наполеона. Мюрат, так же как и Наполеон, быстро поднимался по служебной лестнице. Несомненно, на достигнутом он не остановится. Поговаривали, что, не будь Наполеона, командующим Итальянской армией непременно стал бы Иоахим Мюрат. Военное счастье так переменчиво. А что, если ему суждено, подумала я, в конце концов превзойти моего брата? Эти рассуждения во многом повлияли на мое решение выйти замуж за генерала Иоахима Мюрата.

— Ваш брат ушел разгневанный, — заметил Мюрат.

На ходу я оглянулась. Мама и сильно рассерженная Жозефина стояли молча в одиночестве, им нечего было сказать друг другу.

— Мне думается, его возмутил проявленный мною интерес к господину Франкони, — сказала я, искоса бросив на Мюрата лукавый взгляд.

Он громко расхохотался. Моя реплика явно развеселила его. Франкони был знаменитым цирковым артистом. Я знала, друзья часто называли Мюрата «Франкони», поскольку его форма была богато украшена золотыми шнурами.

— В детстве я мечтал стать цирковым артистом, — улыбнулся он, вспомнив далекое прошлое.

— Но из вас вышел отличный генерал.

В этот момент к нам прибежал мой младший брат Жером.

— Каролина, — сказал он, посмеиваясь. — Наполеон ждет тебя в своем кабинете. По тону его голоса можно подумать, что он собирается тебя отшлепать.