Мой брат Наполеон - [2]

Когда в тысяча семьсот восемьдесят девятом году разразилась Французская революция, Наполеону исполнилось восемнадцать. Как вскоре стало ясно, Корсике, чтобы обрести независимость, следовало объединиться с врагами Франции — англичанами. Однако за время учебы Наполеон достаточно проникся профранцузскими настроениями и идеями и поэтому поддержал на Корсике партию, выступавшую с французских позиций. Так же поступили и Жозеф с Люсьеном! Бедняга Люсьен, горячая голова! Вздумал критиковать в публичном выступлении движение противников Франции. То была блестящая речь, но после нее над семьей Бонапартов нависла смертельная угроза. По приказу Наполеона мы бежали во Францию. В Тулоне мы оказались практически без гроша в кармане и почти без вещей. Наполеон же вернулся в полк и пообещал высылать нам деньги. В то время только он мог хоть что-то заработать.

Я часто размышляла, что было бы со всеми нами, если бы Наполеон не написал и не опубликовал политический памфлет, благодаря которому на него обратило внимание военное командование Парижа. В период осады Тулона последовало первое важное назначение — командующим артиллерией Революционной армии. Во многом благодаря его умению и мастерству англичане и их сторонники в Тулоне потерпели сокрушительное поражение. Наполеона вызвали в Париж, где он подавил мятеж Национальной гвардии, выступившей против Конвента. Через несколько недель он был утвержден в должности главнокомандующего внутренней армией Парижа. А ему лишь недавно исполнилось двадцать шесть лет. Достойное вознаграждение его заслуг! Мы — его братья и сестры — сразу же поняли, что нам выпал счастливый жребий.

Тем временем Жозеф женился на дочери торговца шелком и тоже стал нас материально поддерживать. Однако его жизненные достижения не шли ни в какое сравнение с могуществом, влиянием и богатством Наполеона. Казалось, во Франции его слава достигла небывалых высот. Он сделался народным героем, и именно поэтому члены Конвента стали побаиваться его. Заботясь о своей семье, он подумывал о назначении Жозефа на важный правительственный пост, но затем все внимание переключил на Люсьена и Луи. Жером же был еще слишком молод и пока посещал школу. Правда, Люсьен вызвал недовольство Наполеона, женившись, как круглый идиот, на девушке не только очень бедной, но еще и совершенно необразованной. Хорошенькая, с приятным и мягким характером, бедняжка не умела ни читать, ни писать. Уступая просьбам матери — Люсьен был ее любимцем, — Наполеон обеспечил ему два назначения: комиссар Северной армии и помощник чрезвычайного комиссара всей Южной Франции. Луи, тогда семнадцати лет, был личным секретарем Наполеона; впоследствии ему было обещано кое-что более существенное. Своих сестер — Элизу, Полину и меня — он осыпал деньгами и подарками, причем столь щедро, что мы постоянно клянчили еще и еще. Не забыта была и мама, но она заботливо откладывала все деньги на тот случай, если опять наступят черные деньки. Как мудро и предусмотрительно с ее стороны! Потом, потерпев поражение и оказавшись в ссылке, Наполеон был ей очень благодарен за помощь.

Однако в то время мы вовсе не думали о поражении, и когда в тысяча семьсот девяносто седьмом году приехали в Монбелло к Наполеону Бонапарту, покорителю Италии, он был еще в расцвете сил, а семья богатела с каждым днем за счет победоносного шествия Наполеона. Главная причина, побудившая брата собрать членов семьи в Монбелло, — желание, чтобы мы ближе узнали его новоиспеченную жену Жозефину. Нам было практически приказано не только восхищаться этой женщиной, но принять в семью и любить ее. Как глупо с его стороны! Мы ненавидели Жозефину еще до встречи с нею. Женился он тайно, точно стыдясь своего поступка. Мама была крайне раздосадована; ведь она подобрала для Наполеона во всех отношениях респектабельную Дезире Клари, младшую сестру жены Жозефа. Фактически уже состоялась помолвка, но Наполеон бросил Дезире ради женщины, старше его на несколько лет. Уроженка аристократической семьи с острова Мартиника, Жозефина в дни террора чудом осталась жива. У вдовы с двумя детьми было столько долгов, что о них ходили легенды. Мы ее заведомо невзлюбили. Наметилось довольно жесткое противостояние.

Я вспоминаю день, когда, находясь во дворе замка, застала Наполеона и маму за серьезным разговором. Время от времени брат смотрел в мою сторону, очевидно, чем-то раздосадованный. Я говорю «очевидно», потому что он грыз ногти — старая привычка, проявлявшаяся в момент крайнего раздражения. Потом к ним присоединилась Жозефина. Изумительная грация делала ее особенно привлекательной. На ней было муслиновое платье с глубоким декольте и высокой талией. Ее грациозность раздражала меня, рядом с ней я чувствовала себя какой-то неуклюжей. Я тут же решила сделать все, что в моих силах, чтобы вместе с остальными членами семьи способствовать ее бесчестию и падению. Я все еще кипела от злости и детского негодования, когда во дворе показался гулявший в одиночестве Иоахим Мюрат. Приблизившись ко мне, он галантно поклонился. Машинально я протянула ему руку, которую он одарил долгим поцелуем. От его полных чувственных губ, теплых и влажных, меня буквально бросило в жар.