Мой брат – моя истинная пара - [19]

Некоторые из парней были аж по пояс голые. И все, как только видели меня, забавно замирали, даже крики временно прекращались. От такого внимания я тоже слегка засмущалась, опустила глаза, как приличная девушка.

Топая за Лероем, невольно вспомнила слова Райена. «Целовались под лестницей».

Божечки, как же это некстати. И как странно сознавать, что вот этот парень впереди — якобы мой парень. Нет, он ничего собой, довольно высокий, непослушные тёмные волосы щекочут ворот рубахи, разворот плеч хорош, ноги длинные. Но если при взгляде на Райена меня прошибает насквозь, бросает в жар и всё сопутствующее, то тут просто — чисто эстетически довольно приятно, больше ничего.

Вот только из-за того, что сказал Райен, так и представляется, как мы целуемся.

Так, ладно. И куда же он меня ведёт?

Это стало ясно, когда он свернул и коридор превратился в довольно просторный закуток с несколькими креслами и столом с шахматной укладкой. По углам стояли большие кадки с зеленью, а через раскрытые балконные двери внутрь врывался свежий ветерок и трепал белый тюль и листья растений. Снаружи виднелся учебный корпус академии с широкой парадной лестницей — как бежевый зефир в форме воздушного замка.

Лерой повернулся и осторожно спросил:

— Что-то случилось?

— Да… вернее, не совсем, — я нервно облизнула губы. Сейчас, вытянувшись перед ним, я поняла, что не знаю, с чего начать. Ведь нельзя же спрашивать в лоб: что я тебе вчера сказала? Надо как-то деликатно, исподволь.

— Присядем? — предложил он, видя, что я молчу.

Я кивнула, опустилась в нагретое солнцем кресло. Поймала обеспокоенный взгляд Лероя, устроившегося рядом, и выпалила:

— Ну как оно… о чём мы вчера говорили?

— А-а… — он понимающе кивнул. — Всё в порядке. Сделал всё, как ты просила.

Блин, что именно сделал?

— Правда? Ничего не забыл?

— Чего там забывать, — он улыбнулся, и неожиданно показался очень симпатичным. Солнце заблестело на гладких тёмных волосах, крася рыжиной, прищуренные от яркого света глаза придавали шального мальчишеского очарования. — Как будто это так сложно — отправить письмо.

Наваждение тут же прошло. Письмо! Эсуми написала письмо и попросила Лероя его отправить — видимо, боялась, что днём не сумеет взять власть над телом, чтобы дойти до почтового отделения самой. Оно находилось на территории академии, но по ночам не работало.

Повезло. И не повезло, раз Лерой всё же отправил его. Но кому?

Догадка пронзила меня словно молния.

Магу, кому же ещё.

Сама к нему она отправиться не могла — академические конюшни (и ящерюшни) по ночам наверняка закрыты, а самой ехать в одиночестве через город, наверное, показалось ей слишком опасным. Так что она ему написала и попросила у него очередной флакон — или самолично приехать сюда и усмирить подсаженную душу.

Вот это ж-ж-ж… жучий хвост!

— Спасибо. А больше я вчера ничего не говорила?

Лерой застыл, в его глазах мелькнуло подозрение, и я с опозданием поняла, что совершила ошибку. Торопливо добавила:

— Ой, я не в том смысле, я просто вчера сонная была, всякую чушь могла сказать. Спасибо, что отправил. Это для меня очень важно.

Подозрение отступило, растворилось в бутылочно-карей глубине его глаз. Лерой расслабился и кивнул. Я мысленно выдохнула. Что ж, главное выяснила, теперь надо бежать к Райену. И судя по тому, что Лерой не особенно скрывал информацию, Эсуми не предупредила его про чужую душу. Похоже, это тайна даже для него.

— Спасибо ещё раз. Мне пора, — я вскочила.

Уже была фактически в коридоре, когда голос Лероя догнал меня:

— Эсуми, погоди. Ещё пара слов. Про… него, — Лерой понизил тон, и по знакомым интонациям я поняла: речь о Райене.

Повернулась, с напряжением уставилась в бесстрастные глаза. Они стали ближе: Лерой подошёл, остановился совсем рядом, склонился так близко, что его отросшие пряди мазнули мне по щеке, и шёпотом сказал:

— Мы достанем его на посвящении. Я узнал, что он будет Жрецом.

— Жрецом? — переспросила я, замирая от страха. Очередное покушение, а я ничего не знаю и не могу выспросить! Сразу станет ясно, что с Эсуми что-то не так.

— Ну да, главным жрецом на церемонии. Это значит, он будет не в себе, в божественном трансе. И мы его достанем.

— Как?

Он бы ответил, он уже раскрыл было рот, чтобы ответить, но тут сзади раздался сухой, раздражённый — и такой знакомый голос:

— Ты чего здесь забыла?

Райен! Боже, как же он некстати.

Я повернулась, лихорадочно пытаясь сообразить, как бы избавиться от Райена и снова разговорить Лероя. Но, увидев «братца», позабыла все намерения.

Он, похоже, тоже шёл из душа, волосы были мокрые, на плече висело полотенце, а ниже… а ниже ничего не было, кроме гладкой кожи, мышц пресса и вызывающей линии косых, ведущих вниз, к чёрной кромке штанов. И пахло от него свежевымытым телом, а от волос — чем-то лесным, горьковато-душистым. Меня бросило в жар, ноги аж ослабели. Я даже не сразу обратила внимание на то, что Райен сверлит меня гневным синим взглядом — чуть ли не молнии мечет. И желваки опять так и ходят на скулах. Грозный, как молодой Юпитер. Что я такого сделала?

— Первокурсница в мужском общежитии, великолепно! Ещё и моя собственная сестра. Репутация тебе совсем до одного места, я смотрю, — а вот и ответ. — В холле мало было? Сюда пришла потискаться?