Мой брат – Че - [19]

Когда наш дядя «Поличо» Итурбуру был отправлен в Испанию, чтобы писать о гражданской войне в качестве корреспондента газеты «Критика», тетя Кармен стала жить у нас. По соображениям безопасности, Поличо присылал свои заметки нам. Моя семья просматривала их, прежде чем передавать в газету, и оказывалась таким образом первой в курсе всех событий. Эрнесто прикрепил к стене в своей комнате огромную карту Испании. Он следил за вооруженным конфликтом и отмечал наступления республиканцев флажками. Ему было девять лет. Были и другие причины, чтобы страстно следить за перипетиями в судьбе испанского народа: врач и республиканский активист Хуан Гонсалес Агилар находился в изгнании в Альта-Грасии, а с ним пребывал полковник и герой битвы при Гвадалахаре Энрике Хурадо. Наши семьи стали очень близки.

Какой бы дом мы ни занимали, пол и стены в нем всегда были покрыты политическими листовками. В сороковых годах, став членом Комитета де Голля, франко-аргентинской организации поддержки Сопротивления, моя мать украсила стену в гостиной портретом этого генерала. Затем она присоединилась к организации «Монтеагудо», участвовала в подпольных встречах и в уличных демонстрациях против генерала Хуана Перона, крича: «Да здравствует свобода, долой Перона!» Когда однажды полицейские попытались утихомирить ее, схватив за руку, она завопила: «Отпустите меня, гестаповцы!» А в 1954 году она с упоением праздновала поражение французов при Дьенбьенфу[24]. Она даже устроила вечеринку у себя дома в Буэнос-Айресе, положив на стол газету «Пари Матч», в которой рассказывалось о катастрофе, постигшей Францию. Подобный контраст поразил меня.

* * *

Годы в Альта-Грасии были хорошим временем, даже с учетом того, что отношения моих родителей начали ухудшаться в то время. Это были отношения в стиле «любовь-ненависть». Я думаю, что моя мать очень любила отца в первые годы их брака. Любовь была необходима, чтобы выйти замуж за такого сумасброда, как мой отец, чтобы потом выносить все его странности! Но она постепенно устала от его выходок. Мой отец начал ее угнетать. Альта-Грасия – это очень провинциальный город. Там не только ничего не происходило, вдобавок это место было убежищем для тяжелобольных. Для любящего ночные похождения porteño[25], вроде отца, это спокойствие выглядело настоящей пыткой. Он проводил бо́льшую часть времени в отеле «Сьеррас», в месте, где собиралась местная мелкая буржуазия. В заведении был прекрасный бассейн, где мы все купались. Эрнесто занялся плаванием и достиг в этом успехов, как моя мать и мой дядя. Чемпион в стиле баттерфляй Карлос Эспехо Перес даже подружился с ним и давал ему бесплатные уроки. Несколько лет спустя, в ходе кубинских событий, плавательные таланты Эрнесто окажутся очень полезными для него, помогая ему пересекать реки Сьерра-Маэстра.

* * *

В розыгрышах или в драках Эрнесто и Роберто были заодно, как воры на ярмарке. Они стояли во главе банды поборников справедливости в коротких штанишках. Мои родители подозревали об этой их деятельности и о том, что они не всегда были паиньками, но они позволяли им все, храня верность своей политике невмешательства. В остальном мои братья не делали ничего особо предосудительного. Они даже имели в своем активе боевой подвиг, который вошел в анналы Альта-Грасии. Электрическая компания (дочернее предприятие швейцарской компании «Эрлиска») резко и самым скандальным образом увеличила свои тарифы. Жители провинции Кордова не привыкли сгибаться перед подобными мерами. Тем не менее, несмотря на их неоднократные протесты, цены не опустились ни на грош. Братья нашли решение. Они обнаружили, что муниципальное постановление предусматривает, что каждая перегоревшая лампочка общественного освещения должна быть заменена в тот же день электрической компанией. Плюс муниципалитет накладывал на компанию штраф в размере десяти долларов за каждую неисправную лампочку. Эрнесто, Роберто и их банда решили перебить все лампочки! Мэр закрыл глаза на происхождение этих нарушений, и электрическая компания в конечном итоге вынуждена была пересмотреть свои тарифы. Эрнесто извлек из этого урок: действие порой является единственным эффективным средством борьбы с несправедливостью.

* * *

Мои родители целиком отдавались болезни Эрнесто. Они по очереди сидели у его постели, читали ему, помогали в выполнении домашних заданий. Мой отец часами учил его игре в шахматы. Эрнесто вскоре превзошел его. Он быстро стал выдающимся игроком. Благодаря климату Альта-Грасии его приступы астмы стали реже. Они также стали менее интенсивными. Мои родители настаивали на том, чтобы он вел нормальную жизнь, заставляя его заниматься спортом. Таким образом, он полюбил гольф и регби, погрузившись в них полностью. Он был не в состоянии делать что-либо наполовину. Эрнесто был настолько ожесточенным на регбийном поле, что друзья окрестили его «fuser», сокращенное от «furibundo[26] Serna» (он использовал имя Гевара-Серна, сам убрав слишком буржуазные частицы). Он не считался самым лучшим игроком, но мяч всегда находился у него. А своим другим прозвищем «Chancho» (Свин) он был обязан своему плоскому носу и тому факту, что он редко ходил в душ после игры. Он даже танцевал – а он был плохим танцором и не имел никакого чувства ритма – не переодеваясь. Мир помнит Эрнесто в его безупречной зеленой униформе, с широким поясом и в берете. Его стиль одежды стал знаковым. Мы в семье над этим всегда смеялись. Эрнесто был самым оборванцем, самым невосприимчивым к моде! Он каждый день носил одну и ту же рубашку из потертого нейлона, наполовину торчащую из брюк, и разные ботинки, купленные на распродаже. У него было такое чувство юмора, что он сам смеялся над своей рубашкой. Он ее называл «еженедельником» из-за того, что менял только раз в неделю. Когда он все же принимал душ, он делал это прямо в рубашке! Он считал, что так она станет чистой. Такая у него была прихоть еще до того, как он принял прозвище «Chancho», и он сам над этим смеялся. До такой степени, что, когда он начал писать статьи для регбийного журнала «Tackle», он подписывался как «Chancho». Мой отец обиделся и рассердился. Ему не нравилось, что его сын высмеивает сам себя, и принимал это как личное оскорбление. С присущим ему юмором Эрнесто начал после этого подписываться как «Chang Cho».