Мой большой греческий ремонт - [91]

— Арчи, у меня инфаркт!

Надо заметить, что Кузя, мягко говоря, склонна к ипохондрии и, подобно герою известной книги Джерома Джерома, способна найти у себя симптомы практически любой болезни. Ограничусь одним-единственным, но показательным примером.

Как-то, начитавшись страшилок в Сети, Кузя на раз диагностировала у себя не что-нибудь, а СПИД. В срочном порядке сделав необходимый анализ, она замерла в напряженном ожидании. Утром на второй день после анализа, еще до получения результатов, жена обнаружила в телефоне сообщение о пропущенном звонке. Номер, с которого был сделан звонок, совпадал с номером поликлиники, где брали анализ. Поскольку наш российский менталитет устроен таким образом, что мы точно знаем: с хорошей новостью из поликлиники не звонят, то Кузя за то время, что пришлось ждать, пока откроется регистратура и недоразумение прояснится, уже успела попрощаться с жизнью и даже составила список дел, которые нужно закончить до того, как пробьет ее последний час.

Памятуя об этом случае, а также впомнив, что накануне вечером жена жаловалась на слишком сильную струю воздуха из автомобильного кондиционера и, догадываясь, что ее, скорее всего, не более чем просквозило во время поездки, я не воспринял историю с инфарктом всерьез и попытался заснуть, но тщетно. Обвинив меня в бездушии, Кузя уже к семи утра заставила отвезти ее в приемный покой поселковой больницы в Лигурьё.

Клиника оказалась упакованной техникой по самое не балуй, но дело тут даже не в приборах, а в людях. Едва услыхав про подозрение на инфаркт, врачи забегали вокруг Кузи примерно с той же скоростью и сноровкой, что и персонаж Джорджа Клуни из сериала «Скорая помощь» в процессе отчаянной попытки спасти безнадежного пациента. Ничего подобного я в своей длинной жизни не видел, разве что в кино. Жена тоже обалдела, но с перепугу отнесла всю эту суету на счет тяжести собственного случая и еще больше приуныла.

В то время как специалисты наперебой брали анализы и гурьбой проводили исследования, я неоднократно пытался всучить кому-нибудь из них страховое свидетельство, пока один из врачей со словами «это больница, а не бухгалтерия», вежливо, но настойчиво выдворил меня из кабинета.

Довольно быстро поняв, что дело не в сердце, а в невралгии, врачи, облегчено вздохнув, сделали жене какую-то инъекцию — подозреваю, что успокоительную, — прописали положенные лекарства и, напутственно похлопав по плечу, отправили домой безо всякого намека на оплату их усилий по спасению умирающей.

Несмотря на все мои попытки пристроить страховку в администрацию клиники, документ никакого интереса не вызвал и там. Нарвавшись на очередную отповедь вроде «мы тут людей лечим, а не бумажки собираем», я наконец успокоился.

Судя по летописям, с таким же священным трепетом относились к своему делу и асклепиады — жрецы, что исцеляли пациентов в лечебнице Асклепия, некогда стоявшей всего в километре от этого места. И вполне возможно, врачи, осматривавшие Кузю, — их прямые потомки. Во всяком случае, это бы многое объяснило.

Пораженные до глубины души, мы еще долго вспоминали тот случай, так до конца и не поняв, что же это было: обычный рутинный прием или снятое скрытой камерой реалити-шоу, восхваляющее профессионализм и безупречное этическое воспитание местных врачей? Боюсь, лишь будущие хвори — будь они неладны — когда-нибудь подскажут правильный ответ.

60. Как я стал голландцем

Для того чтобы аккуратно разложить абсолютно ненужные вещи, которыми рачительные натуры вроде меня обычно захламляют гараж, я решил построить стеллажи от пола до потолка и нанял для этой операции рукастого голландца по имени Юджин, живущего со своей семьей в соседнем Лигурьё.

Его дом стоит на вершине живописного холма, а в конструкцию жилища весьма оригинальным образом вписано огромное дерево, которое теперь произрастает сквозь крышу. У голландца есть прекрасно оборудованный столярный цех, и вообще он мастер на все руки.

Пока Юджин делал свою работу, я с интересом расспрашивал его о причинах переезда в Грецию и о том, как ему удалось в зрелом возрасте адаптироваться к чужой стране, освоить новые обычаи и все такое. Голландец с удовольствием отвечал на мои вопросы.

Он рассказал, что основным мотивом для переезда послужила забота о детях. Им с женой очень хотелось, чтобы они росли в обстановке безопасности и в окружении правильных моральных ценностей. Этот последний аргумент меня порядком удивил, я всегда считал Нидерланды комфортной страной для проживания, отнюдь не лишенной этих самых моральных ценностей. Оказалось, что не все думают так же.

— А что стало для тебя самым сложным во всей этой истории с переездом? — продолжал я пытать моего подрядчика.

— Не поверишь, но труднее всего было избавиться от моей голландской пунктуальности.

— И как же тебе это удалось?

— Долгими упражнениями.

— Ну, например?

Понимая, что в двух словах не расскажешь, Юджин отложил шуруповерт в сторону и присел на здоровенную канистру, которую я храню в гараже в качестве стула.

— Ты, наверное, уже заметил, что, договариваясь о встрече, греки назначают время от фонаря?