Мой ангел-хранитель - [36]

Мариетта согласилась, что правильнее будет сначала закончить замок, потом можно сосредоточиться на холмистой земле вокруг.

Мариетта глубоко вздохнула.

— …И я раздумываю, с какими.

Он бросил взгляд на картину над каминной полкой, которая идеально вписывалась в обстановку кабинета — это была одна из лучших работ Фуке.

Маркизу невыносимо было думать, что с ней придется расстаться.

Мариетта прочла его мысли:

— У меня есть предложение.

— Я слушаю.

— Большинство картин, которые собрали ваши предки, написаны французами, и я считаю, что позволить им покинуть Францию будет преступлением.

Маркиз внимательно слушал, а девушка продолжала:

— У нас есть две итальянские картины, ценность которых тоже очень велика. Они должны принести серьезную сумму денег. Одна принадлежит кисти Леонардо да Винчи, а другую написал Сандро Боттичелли.

Маркиз смотрел на нее в недоумении.

— Конечно, я понимаю, что это уникальные и чрезвычайно ценные картины, но они написаны итальянцами.

Немного помолчав, Жан-Пьер ответил:

— Вы совершенно правы, Мариетта, мы сделаем замок исключительно французским, как и должно быть, и все, что мы будем приобретать, также будет французским.

Мариетта захлопала в ладоши.

— Я знала, что эта идея покажется вам разумной, и уверена, что две итальянские картины принесут достаточно денег, чтобы дожить до времени, когда поместье вновь начнет себя окупать.

Маркиз как-то невесело улыбнулся.

— Боюсь, до этого еще далеко. Но если, как вы говорите, придется расстаться только с двумя картинами, нам очень повезет.

Жан-Пьеру уже не в первый раз пришла в голову эта мысль: странно, что такая красивая и юная девушка, как Мариетта, может быть столь рассудительной.

За все время, что он обращался к ней за советами, она еще ни разу его не подвела.

А еще маркиз считал, что с тех пор, как он спустился из своей спальни, Мариетта с каждым днем становилась все прекраснее.

Временами он оказывался не в силах отвести от нее взгляд и постоянно спрашивал себя, испытывает ли она к нему какие-либо чувства.

Он боялся ответа.

Для Мариетты он был опекуном, которого выбрал ее отец. Разве мог он быть в ее мыслях кем-то, кроме как человеком старше ее самой, который будет управлять ее жизнью и заботиться о ее брате и сестре как опекун?

Маркизу хотелось поговорить с Мариеттой о ней самой и о ее чувствах к нему, однако он был уверен, что еще слишком рано и нужно проявить терпение, а это давалось ему крайне нелегко.

Каждый раз, когда девушка входила в комнату, она казалась окруженной светом, который уносил ум и сердце маркиза к небесам.

— Что ж, — сказал он, — пойдемте посмотрим на Боттичелли и да Винчи. Куда вы их определили?

— Сейчас они висят в комнате, в которой раньше было собрание гобеленов, — ответила Мариетта. — Как вам известно, мы нашли в погребе и гобелены, но они нуждаются в реставрации, и отец Бернар нашел в поселке женщину, которая когда-то этим занималась.

— В таком случае, мы пойдем… — начал маркиз.

Но тут открылась дверь.

— К вам граф Андре де Лендир, месье маркиз, — объявил месье Мало.

Маркиз поднял удивленный взгляд на вошедшего в кабинет посетителя. Это был мужчина тридцати с лишним лет, несколько высоковатый для француза.

Гость был изысканно одет и прошел к столу в манере, выражавшей самодовольство и значимость. На его типично французском лице сверкали темные глаза, что придавало ему немного зловещий вид.

Гость протянул маркизу руку.

— Разрешите поздравить вас с возвращением домой, Кастильон. Мне приятно, что вы вернулись в фамильное гнездо. Мы соседи, наши поместья сходятся на вашей северной границе.

— Я очень рад находиться здесь, — сдержанно ответил маркиз. — Хотя дел предстоит много.

Жан-Пьер не помнил, чтобы они с графом когда-либо встречались, однако смутно припоминал, что его поместье когда-то было частью земель, принадлежавших замку.

Границу провел Наполеон, и теперь маркизу была неприятна мысль, что кто-то другой захватил то, что раньше принадлежало ему.

Поздоровавшись с маркизом, граф вопросительно и одновременно с восхищением смотрел на Мариетту.

— Мариетта, позвольте вас познакомить, — предложил маркиз, — с соседом, который владеет частью земель, принадлежавших когда-то замку.

Граф рассмеялся.

— Это правда. Земля не слишком плодородная, однако у меня нет желания с ней расставаться.

Мариетта присела в легком реверансе.

Граф взял руку девушки и не отпускал, как ей показалось, дольше, чем следовало бы.

— Мадемуазель Мариетта Долиш, — говорил в это время маркиз, — англичанка, и, как вы, быть может, слышали, вместе с братом и сестрой попала под опеку суда, когда ее отец, командовавший одним из полков, с которыми мы сражались при Ватерлоо, умер.

— Могу вас уверить, то, что у вас гости, уже обсуждается с живейшим интересом, — ответил граф. — Но я никак не ожидал встретить в вашем замке английскую леди такой изысканной красоты.

Мариетте не нравилось, как говорит и как смотрит на нее граф, это приводило ее в смущение. Она считала, что в его манере разговаривать есть что-то слишком фамильярное.

Девушка взглянула на маркиза.

— Вы хотите, чтобы я оставила вас одних? — спросила она по-английски.