Моторы заглушили на Эльбе - [8]

Как только стемнело, экипажи заняли основные огневые позиции, отрыли окопы для самоходок, тщательно замаскировали их. Командиры машин и механики-водители прошли маршрутами, которые вели к запасным огневым позициям. Ханукович и Пузанов побывали в экипажах, проверили, насколько бойцы уяснили задачу, как отрыты окопы, хороша ли маскировка ОП.

Вскоре принесли в термосах завтрак — кашу с мясом и чай. После горячей пищи и ночных забот клонило ко сну. Однако напряженное ожидание боя брало верх — бойцы не спали. Их взоры были обращены не на восток, где с утренней зарей занимался новый день, а на запад: там, за легкой дымкой тумана, притаился враг.

Утро выдалось тихое, безветренное. Поднявшееся над лесом, за рекой Турия, солнце светило ярко, предвещая хорошую погоду.

Передний край обороны стрелкового полка проходил по западным скатам небольших высот. Местность впереди была открытая. В глубине обороны гитлеровцев, правее огневых позиций батарей, виднелась роща. По словам командира стрелкового батальона, туда после неудавшейся атаки отошли немецкие танки.

К утру в окопах с обеих сторон воцарилась тишина. Казалось, уснули «ракетчики», будоражившие ночную тьму. Не слышно стало и пулеметных очередей, которыми фашисты в ночное время «поддерживали дух» своего воинства.

— Что-то не похоже на войну, — прервал молчание наблюдавший за противником Сытытов.

— Немцы чаек попивают, — молвил Тавенко.

— Они больше кофе любят, — уточнил Сытытов. — Однако трапеза их затянулась.

— Тебе, Игорь, вижу, не терпится. Нас еще спозаранку накормил дядя Костя. А у гитлеровцев — распорядок. Я их давно знаю, — сказал Тавенко.

— Пожалуй, среди нас их не знает только Плясухин: для него все ново. Но пусть он не думает, что гитлеровцы остались такими же, как в начале войны. Наша армия внесла поправки: врагу не раз приходилось драпать не «по распорядку».

— Говорю, не спеши. Перед боем всегда тихо, видно, гитлеряки к нам в гости собираются.

— Лучше бы сейчас… Утром и солнце нам подмога — освещает их оборону, а после обеда будет слепить, — заметил Сытытов.

— Воздух! — послышалось с НП командира стрелкового полка. В небо устремились сотни глаз. Над позициями кружил самолет-разведчик «Фокке-Вульф-189», который бойцы прозвали «рамой».

Зенитки открыли огонь, но «рама», маневрируя между разрывами, продолжала выискивать цель для своей артиллерии. К размеренному гулу «фоккера» прибавился рокот еще нескольких самолетов: на восток шла пятерка вражеских бомбардировщиков. Поравнявшись с левым флангом обороны полка, они развернулись и пошли в пике на наш передний край. Одновременно открыла огонь гитлеровская артиллерия.

— Теперь жди «гостей», — предупредил Марычев.

Атакованные краснозвездными истребителями, фашистские летчики не рискнули пикировать вторично и, беспорядочно побросав бомбы, повернули на запад. Артналет же продолжался.

Противник перенес огонь в глубь нашей обороны. Снаряд разорвался вблизи самоходки Марычева. Осколки застучали по броне. Для рядового Плясухина это был первый в жизни разрыв вражеского снаряда, посланного, как ему казалось, именно в него. Он испуганно прижался к Сытытову, как, должно быть, когда-то в детстве прижимался к матери.

— Спокойно, Андрюша! Мы в надежном укрытии, — склонившись к заряжающему, сказал Сытытов, но так, чтобы не услышали товарищи. — А когда выйдем из укрытия, от прямого попадания снаряда нас спасет Петро: он настоящий ас! Умеет маневрировать.

— Танки! — крикнул Ханукович. — Один, два, три, — считал он про себя, — …шесть. Однако, многовато для начала.

Справа и слева от участка обороны батальона, который поддерживала батарея Хануковича, также показались танки и цепи вражеской пехоты. Но внимание командира батареи было приковано к тем, что шли в атаку прямо на его огневые позиции. Гитлеровцы, очевидно, не предполагали, что на этом участке у русских появятся самоходки. Их танки шли в атаку самоуверенно, нахально, не рассчитывая, что встретят настоящий отпор. «Огнем с большой дистанции заставлю залечь пехоту, а затем ударим по танкам», — прикинул в уме комбат и передал команду экипажам:

— Всем! Осколочным по пехоте противника… Огонь!

В боевых порядках фашистов поднялись султаны взрывов. Открыла огонь и наша артиллерия. Заметались фигурки вражеских солдат, цепь нарушилась, пехота прижалась к земле. Однако танки с крестами на броне по-прежнему шли вперед развернутым строем, на ходу ведя огонь.

— Всем! Всем! — скомандовал Ханукевич. — Выйти на ОП номер два!

Самоходки вырвались из укрытий, устремились на новые, заранее подготовленные огневые позиции. Приняв команду, Тавенко на предельной скорости погнал свою машину и, достигнув обозначенного места, резко остановился. Сытытов уже приметил подходящую цель: вражеский танк, пытаясь преодолеть первую траншею, несколько развернулся, подставил свой борт.

— Петя, родной, доверни чуть правее! — крикнул Сытытов. Тавенко тотчас исполнил просьбу товарища.

— По танку противника, семьсот, бронебойным… Огонь! — скомандовал Марычев.

Сытытов поймал цель, нажал на спуск. Выстрел! Вражеский танк развернулся пушкой на запад и застыл.