Мотив для испуга - [21]

Все это были лишь предположения, конечно. Просто что-то во взгляде Келлэвей вызвало у Эйвери подобные ассоциации. А она, как правило, очень неплохо разбиралась в психологии.

– Так почему же ты переехала из Нью-Йорка? – спросила она.

– Из-за семьи, – ответила Кортни. – Мама заболела. Сейчас она в больнице на довольно длительной терапии. Я все, что у нее осталось, поэтому и переехала.

– Как долго ты проработала в полиции Нью-Йорка?

– Полтора года, – пояснила она. – Знаю… Я все еще считаюсь новичком. Поэтому можете мне верить, когда я говорю, что очень горжусь тем, что работаю с Вами.

– Спасибо, – кивнула Эйвери.

– Нет, я серьезно. Была парочка Ваших дел, о которых я слышала, будучи еще в Нью-Йорке. А затем, когда я перебралась сюда и мне начали рассказывать остальное, появилось ощущение, будто я работаю с легендой.

Подобная похвала начала вводить Блэк в состояние дискомфорта. Она старалась оставаться спокойной и вежливой. С другой стороны, она прекрасно помнила себя в первые годы и то желание, научиться всему, что могла, у более опытных детективов.

– Могу я спросить, если Вы не возражаете, – продолжила Келлэвей, – каково это, снова посетить Говарда Рэндалла после того, как его посадили? Я знаю, что СМИ часто распускали всякое дерьмо о Вас по поводу посещений. Но лично мне кажется, что советоваться с ним – гениально.

Эйвери крепко сжала руль и сфокусировалась на дороге. Она взглянула на GPS и поняла, что осталось еще восемь минут. Если она позволит Кортни продолжать, то это будут слишком долгие восемь минут.

– Рискуя показаться высокомерной сучкой, – ответила она, – не стану углубляться в это. Я вернулась сюда даже не на один день и уж точно не собираюсь хвастаться своими прошлыми расследованиями. Особенно это касается тех, которые связаны с Говардом Рэндаллом.

– Боже, извините. Я просто не могу представить себе, каково это сидеть перед ним и…

– Прекрати, – перебила Блэк более резким тоном, нежели планировала. В животе появилось знакомое жгучее ощущение растущего гнева.

Келлэвей тут же заткнулась. Она грустно кивнула и отвернулась в окно. Эйвери пожалела, что так жестко обошлась с ней, но в то же самое время поняла, что имеет на это право. В конце концов, она вернулась, чтобы помочь с этим делом и заложить основу для собственного будущего, а не разгребать страдания из прошлого.

«Может тебе просто не удастся сбежать от прошлого, – подумала она. – Может оно будет следовать за тобой до конца дней».

Подобная мысль была угнетающей, но в голове сразу возник образ письма Говарда, и Блэк смирилась, что это вполне может оказаться истиной.

Оставшийся путь они проехали молча, поскольку мысли Эйвери вернулись к посылке Говарда и тому, как он узнал, где она живет.

ГЛАВА 11

Когда Эйвери постучалась в дверь, Филлис Лаунбрук открыла ее с тарелкой лазаньи в руках. Это было слегка неожиданно, но, вспомнив сложившуюся в семье ситуацию, она не стала придавать этому значение. Филлис была достаточно грузной женщиной, вес которой явно перевалил за сотню фунтов. Она выглядела очень уставшей, но все же не павшей духом.

После быстрого знакомства, она пригласила их войти. Как только она провела их в гостиную, Эйвери обнаружила немало деталей, объясняющих ее появление с тарелкой еды. По всему дому валялись пустые пакетики из-под чипсов, в раковине стояли грязные тарелки с остатками еды. Тут и пахло, словно в кондитерской. Видимо, Филлис Лаунбрук попросту заедала свой стресс.

– Парни, которые приходили ранее, назвались просто офицерами, – произнесла женщина, присаживаясь на диван, который едва удерживал ее вес. – Вы же говорите, что являетесь детективом. Означает ли это, что смерть моего сына теперь более важна, нежели пять дней назад?

– Нет, мэм, – ответила Блэк. – Она всегда была важна. Меня вызвали потому, что хотят услышать свежее мнение. На данный момент у нас не так много вариантов, касательно того, кто мог сотворить подобное с Вашим сыном. И я очень надеюсь изменить это.

– Что ж, я уже рассказала остальным все, что знаю, – сообщила Филлис и начала ковыряться в своей тарелке, глядя на Эйвери и Келлэвей в ожидании, пока те начнут опрос.

– Миссис Лаунбрук, Вы живете одна? – поинтересовалась Блэк.

– Да. Мой муж умер от сердечного приступа четыре года назад. А теперь я потеряла и единственного ребенка.

Она нахмурилась, а затем снова принялась за лазанью. Затем она взяла с кофейного столика стакан с какой-то жидкостью, больше похожей на сладкий чай, и запила.

– Как часто Вы виделись с Альфредом?

– Минимум дважды в неделю. Он всегда приходил ко мне на ужин в пятницу вечером. Также он заскакивал в один из будних дней, но все зависело от его графика работы.

– Альфред работал на дому, так? – уточнила Эйвери.

– Да. Что-то вроде разработки рекламных буклетов для какой-то технической компании.

– Насколько правильно я поняла, он не особо любил выбираться из дома. Ему не нравилось окружение посторонних, верно?

– Абсолютно. Он стал таким еще во время учебы в средней школе, когда дети начали издеваться над ним из-за очков и шепелявости. Уверяю вас, друзья у него были, но не много. Он был ребенком, который в старшей школе предпочел записаться в шахматный клуб и начать участвовать в разнообразных дебатах.