Мост мертвеца - [9]

Прежде чем покинуть дом, я налил воды Стрекозе в миску и подпер кирпичом открытую дверь на веранду, чтобы собака имела доступ к полоске лужайки, ведущей к озеру. Стрекоза любила свободно разгуливать по своим крошечным владениям. Можно было не опасаться, что она убежит. В отличие от Блэр Стрекоза готова была ждать меня вечно.

К тому времени как я вернулся в студенческий городок, было уже около половины девятого, и дороги, ведущие в колледж, были запружены подъезжающими выпускниками. Движение практически полностью застопорилось; машины останавливались прямо посреди улиц, и водители изучали таблички, установленные для того, чтобы помочь бывшим выпускникам найти места сбора своих курсов.

Выпускники были всех возрастов и раскрасок; те, кто постарше, носили соломенные шляпы и яркие спортивные куртки. У многих на шее висели бирки с фамилиями. Люди возвращались туда, где давным-давно провели четыре года своей жизни.

Некоторые из выпускников постарше уже начинали увядать и уходили в тень развесистых дубов, обрамляющих «квадрат». Мимо них спешили нынешние студенты, направляясь в новые учебные корпуса.

В те времена, когда я учился в Сент-Эндрюс, в «квадрате» размещались научный и гуманитарный факультеты. Именно там проходили все занятия. Старинные каменные здания со средневековыми арками, заросшие плющом, до сих пор красуются на рекламных проспектах. Теперь в них разместились кабинеты преподавателей и комнаты обслуживающего персонала. А все занятия проводились в новых учебных корпусах. Отдельно стояли учебные корпуса для латиноамериканцев, для афроамериканцев, для азиатов, а также корпуса факультетов нанотехнологий и вычислительной техники. Рядом с торговым центром возводился учебный корпус для голубых, лесбиянок, бисексуалов и трансвеститов.

За полтора столетия, прошедших с момента основания, колледж претерпел много изменений. Один из меценатов-шотландцев назвал его в честь колледжа Сент-Эндрюс в Шотландии, третьего по старшинству в англоязычном мире.

Поскольку вся территория студенческого городка была забита машинами, я не смог устроиться на стоянке и в конце концов поставил свой пикап перед административным зданием, заняв последнее свободное место.

На бордюрном камне было выведено краской: «Зарезервировано за проректором». Выйдя из пикапа, я засунул под щетки «дворника» картонку со своим значком, гласящим: «Сотрудник полиции при исполнении», и, надев форменную фуражку, направился в здание, где размещалась служба безопасности колледжа.

Над каменными воротами, ведущими в «квадрат», был растянут огромный транспарант. Под надписью «Век мастодонтов» красовалось реалистичное изображение большого волосатого мамонта. Мамонт взирал на меня с печальной отрешенностью, словно думал только о том, как бы вернуться обратно в свой ледник. Я прекрасно понимал его чувства.

Служба безопасности колледжа размещалась в двухэтажном кирпичном здании рядом со студенческим спортивным центром. Несколько лет назад строители разобрали старые гипсовые внутренние перегородки вместе с лепниной, деревянной обивкой и дверями из полированного ореха. Новые перегородки были толщиной с лист картона, а двери – из ламинированного пластика.

Войдя в здание, я увидел двух подростков на дубовой скамье в отгороженном стальной сеткой отделении для задержанных. Первый был похож на Клецку Пиллсбери[6]; рыжие вьющиеся волосы и бледная, как тесто, кожа. Он плакал. Второй внешне напоминал испанца или итальянца, с черными волосами до плеч и маленькими, близко посаженными глазами.

Им было лет по одиннадцать; оба в мешковатых джинсах, спущенных на бедра, новых баскетбольных кроссовках, трикотажных майках с эмблемами НБА и бейсболках с козырьком на правое ухо.

– Это ты все запорол, чувак, – сказал черноволосый. – Ты сам!

Я предположил, что это взбунтовавшиеся дети преподавателей колледжа.

– Итак, в каких неблаговидных деяниях вы повинны? – спросил я у рыжего.

– Мы… ну… – начал тот, растирая по лицу слезы. – Мы… ну…

– Коди, заткнись, твою мать! – одернул его черноволосый.

– Mi casa es su casa[7], – сказал я.

– Что, козел, хочешь ко мне подмазаться? – грубо ответил черноволосый.

Я направился в свой отгороженный пластиком закуток в углу. Не успел я сесть за стол, как появилась Карлин, идущая прямиком к кофеварке у противоположной стены. Она то и дело искоса поглядывала на меня.

– Работаешь сверхурочно? – спросил я, стараясь помириться с ней после нашего предыдущего разговора.

Пропустив мои слова мимо ушей, Карлин налила чашку кофе без кофеина, добавила три ложки сахара и ушла так же, как пришла.

В этот момент распахнулась дверь заднего входа, и в дежурное помещение вошел грузный мужчина в оранжевой тенниске и оранжевых спортивных брюках. Мельком взглянув на подростков за сеткой, подошел ко мне.

– Офицер Кантрелл, – прочитал он мою фамилию на бирке. – Кажется, мы незнакомы.

Ему было лет шестьдесят; налитые кровью глаза, толстый красный нос. Красные пятна на обнаженных руках красноречиво указывали на проблемы с печенью.

– Прошу прощения, но это помещение закрыто для посторонних, – сказал я. – Вход для посетителей с противоположной стороны.