Мост - [91]

— Дорогой мой зятек, ты разве не заметил, что по многим вопросам мы давно уже советуемся втроем: ты, я и Ларион. Считай, что мы тоже ревком. Там — большой ревком, а тут у нас — маленький. Я — пока председатель. Кто уполномочил меня, говоришь? Пока скажу тебе так: уполномочила меня революция. А придет время — и имена назову. А сейчас буди Дятлова. Тихонько, чтобы остальные не взбулгачились, пусть пока спят.

Румаш потянулся, несколько раз присел, чтобы размяться, и зашагал к одному из часовых.

— Ты, Чашкин-Ложкин, не думаешь ли тоже драпануть вслед за товарищем? — спросил он нарочито грубо. — Как же это ты не сказал сразу про бегство Воронина? Ладно, помалкивай уж, не ври, не бери грех на душу. Иди спать, тебя мы оставить часовым не можем. Нет к тебе доверия. Спи, завтра поговорим.

Чашкин не то удивился, не то перепугался, но на некоторое время неподвижно застыл.

Румаш мягко подтолкнул проштрафившегося солдата в спину.

— Иди, спи. Или хочешь сбежать в село, как Воронин? Иди, иди, не задерживайся!

Часовой заморгал, протяжно вздохнул и, так и не вымолвив ни слова, направился туда, где спали товарищи.

— Сядем, посоветуемся, товарищ Дятлов, — Румаш присел в темноте на мох. — Отпустить часовых думаю, пусть поспят. Людей, может, скоро по тревоге поднимать придется!

Ларион Дятлов оказался человеком весьма толковым. Долго объяснять ему не приходилось. Шур-Прагань же, уверенный в способностях шурина, соглашался с ним во всем.

— Тут днем, — сказал Ларион, — пока мы дела проворачивали, один мужик в село сбегал, говорит, что мой однофамилец Аристарх Дятлов, тот, что вместе с Белянкиным карателей на сторожку навел, — в город подался. Как бы там ни было, уходить нам надо.

Румаш давно понимал, что перебираться надо. Это он сообразил, еще беседуя с учителем на лесной дороге. А сейчас пришел к выводу — далеко уходить от Вильитрава нет резона. У тропки следует оставить наблюдателя.

Он надеялся, что все-таки должен найти их Тражук и передать указания из ревкома… Нельзя долго действовать по собственному наитию.

— Правильно ты считаешь, Ларион Степанович, — согласился Румаш. — Твой однофамилец и на самом дело мог отправиться за карателями. Он нам очень опасен. По-моему, только следует здесь же, у Вильитрава, два-три дня подождать. Не найдя нас, каратели могут учинить расправу над семьями партизан. Не исключено, что нам придется вступить в бой.

Румаш рассчитал правильно. Даже двух-трех дней ждать не пришлось.

С рассветом отряд двинулся с Вильитрава в глубь леса, как вдруг замыкающие заметили бегущего следом человека. Командир, ранее отправивший Шур-Праганя и Лариона вперед, а сам шагающий позади, приказал отряду остановиться. К командиру подбежал Воронин и, видимо совершенно обессилевший, упал перед ним прямо на траву и, запинаясь, проговорил:

— Скорее!.. Прибыли каратели, все семьи согнаны в один дом, — он с трудом перевел дух. — Все под запором. Спрашивают о дезертирах, нагайками секут. Я едва сбежал. Скорее!

Румаш на мгновение задумался: какой смысл вкладывал в слово «скорее» человек с сердцем зайца? Может, он хотел сказать: «Скорее бежим, а то нас схватят!» Словом «скорее» вызвать панику? Но партизаны поняли Воронина правильно. Люди, еще вчера разрозненная толпа, сегодня сгрудились вокруг командира, — ждали, что он скажет?..

6

…Авандеев, намечая место для подпольного штаба, учел, что в горах, недалеко от города — немало труднодоступных пещер. Ему сначала советовали обосноваться там: «При необходимости будет удобно бежать в лес».

Однако Авандеев меньше всего думал о том, как удобнее будет бежать, и для поддержки связи с двумя ревкомами уезда избрал надежное место в другой стороне.

С ревкомом, расположенным в сосновом лесу, Авандеев связывался через степь. Прибывающие с запада связные покидали поезд на ближайшем разъезде, А едущие с востока — лесом и дальше вдоль Ольховки.

Из соснового бора давно не было ничего слышно, и наконец Авандеев получил долгожданную и обрадовавшую его весть. Там складывались два отряда: один, как и предполагалось, — в сосновом бору, другой восточнее, в соседнем — Самарском уезде, у села Домашни, в лиственных лесах. Теперь штаб Авандеева объединял партизанские действия в двух уездах. Потому-то и затребовал он в помощь Радаева.

Назар и не подозревал, что за ним следят и все его подлые дела известны… Он сокрушался, что с другими офицерами не бежал из Питера на юг. Он было совсем приготовился, но — помешал неожиданный случай. В Питере он жил у одной вдовы — богатой купчихи. Однако майра-толстушка приелась, и Назар позарился на невесту товарища. Красивая. Из благородных. Училась в Смольном. Кто мог подумать, что он от этой дворяночки подцепит мерзкую болезнь? Сам заразился, наградил и вдову. К тому же его друг узнал, что Николаев соблазнил его невесту, и поклялся пристрелить его. Назар бежал, но не на юг, а к Самаре. Здесь он связался с тайным союзом офицеров. Когда Самару захватили белочехи, союз офицеров предложил Николаеву работать в контрразведке. Он с восторгом согласился.

Назар не сокрушался, когда его отстранили от этой работы. Сейчас в отряде карателей он чувствовал себя на месте: людей там было достаточно, один Половинкин привел с собой десяток головорезов, почему-то называющих себя юнкерами. Ребята надежные!