Мост через реку Квай - [39]

Теперь, когда Джойс уверился, что больше не властен над зарядами, он, как ни странно, успокоился. Он запретил себе думать об этом и даже желать какого-то исхода. Он не имел права расходовать хотя бы частичку своей энергии на события, не имеющие отношения к делу. Он был обязан забыть о них и сконцентрировать внимание на том, что было еще в его власти. Об этом и только об этом он должен был думать. Дело еще могло свершиться, и надо было предугадать, в какую оно выльется форму. Он ведь всегда обдумывал каждый свой шаг.

Если обнаружат заряды, поезд остановится перед мостом. Тогда, прежде чем успеют найти его самого, он нажмет на рычаг подрывного устройства. Мост, очевидно, они смогут впоследствии восстановить. Задача будет выполнена наполовину.

Иначе придется поступить, если они обнаружат провод. Но это сможет сделать только человек , находящийся на пляже в нескольких шагах от него. Тут придется действовать самому. Может статься, в этот момент никого не окажется ни на мосту, ни на том берегу, и все пройдет незаметно? Крутой берег скрывает пляж от японцев в лагере. Возможно, тот, кто увидит провод, не сразу поднимет тревогу. Тогда молниеносно вступит в игру он, Джойс. Поэтому сейчас надо держать под контролем и пляж и мост.

Он просидел еще немного на берегу, потом вернулся в укрытие, забрал батарею, подрывное устройство и перетащил их на новое место; теперь его скрывала тонюсенькая стена листвы. Отсюда он мог спокойно вести наблюдение за мостом и пляжем, на котором лежал сейчас провод. В голову ему пришла еще одна идея. Он снял с себя шорты, рубашку и остался в одних трусах. В таком виде работали пленные. Если его заметят издали, то могут принять за одного из них. Он установил покрепче подрывное устройство и опустился рядом с ним на колени. Вынул из ножен кинжал — непременный атрибут всех диверсантов «Фирмы подрывных работ» — и положил рядом с собой на траву.

Время тянулось отчаянно медленно, заторможенно, словно беря пример со сникшего течения реки Квай. Джойс отсчитывал нескончаемые секунды под приглушенный рокот воды, незаметно приближаясь к опасному будущему и провожая уплывающие в прошлое бесценные мгновения спокойствия и уверенности. Как ему не хватало их сейчас!.. Тропическое солнце заливало светом влажную долину, заставляя искриться сырой черный песок на появившейся из воды прибрежной полосе.

Высветив крестовины моста, солнце поднялось еще выше, отбросив на пляж гигантскую тень рукотворного чуда. Тень ложилась на галечник параллельно проводу, ломаясь в воде, колебалась в такт зыби и вновь выпрямлялась на том берегу сливаясь с густой массой гор. Солнце жгло раны на руках, припекало исцарапанное тело, по которому ползали легионы разноцветных кусачих муравьев. Но физические страдания были не в силах отвлечь Джойса от мрачных дум.

Вдруг сердце его тревожно застучало — в тот самый момент, когда он пытался предугадать, какую форму примет дело, судьба посылала ему испытание. Привлеченный вынырнувшим пляжем, по берегу реки небрежной походкой шагал японский солдат. Сейчас он с удивлением заметит провод, нагнется, чтобы рассмотреть его, и на мгновенье замрет в этой позе. Тут пробьет час Джойса. Надо заранее продумать каждое движение. Недаром Ширс называл его «рассудочным»!

Мысль о предстоящем заставила его оцепенеть, разом парализовала мышцы. Отступать было некуда. У него возникло подспудное чувство, что это было все равно неминуемо; начертано на роду; что все предыдущее было естественной подготовкой к решающему экзамену. Но именно потому, что этого омерзительного испытания он боялся больше всего, судьба соглашалась склонить чашу весов к победе только ценой тяжкой жертвы. Только она, эта жертва, могла вырвать победу из цепких лап случайности.

Все клетки мозга судорожно напряглись перед последним рывком. В голове Джойса всплыли наставления, усвоенные за время занятий в спецшколе; он силился настроить душу и тело на то, что ему предстояло сейчас совершить, но отвратительные видения не проходили.

Он вспомнил тревожный вопрос, заданный ему шефом группы: «Если понадобится, вы сможете хладнокровно пустить в ход это оружие?» Вопрос покоробил его тогда. Он не мог категорически ответить «да». Уверенность пришла позже, в момент отплытия; теперь он снова не мог поручиться за себя. Он взглянул на кинжал, лежавший рядом на траве.

Это был нож с длинным отточенным лезвием и сравнительно небольшой рукояткой; тяжелая, отлитая из металла, она составляла единое целое с лезвием. Теоретики из Отряда 316 многократно меняли форму и профиль кинжала. Джойс знал, что недостаточно будет сжать рукоятку и ударить вслепую; для этого не нужен навык. Всякое разрушение требует своего подхода. Инструкторы научили его двум способам обращения с оружием. Обороняясь от нападающего противника, полагалось держать нож перед собой, чуть приподняв лезвие, и бить снизу вверх, будто вспарывая брюхо зверю. Это он был в состоянии сделать. Все произошло бы автоматически. Но в данном случае не противник бросится на него, а он на противника. Здесь надлежало действовать другим способом, не требовавшим особой силы, а только ловкости и колоссального хладнокровия. Второй способ рекомендовался курсантам в тех случаях, когда потребуется ночью бесшумно снять часового до того, как тот успеет поднять тревогу. Бить следовало сзади; но не в спину (это тоже было бы легко). Надо было перерезать горло.