Мост. Боль. Дверь - [88]

Елена Матвеевна и устроила Зину на курсы массажисток при Институте красоты и на платный семинар иглоукалывания и тибетской медицины. Вернее, не сама Елена Матвеевна, а поджарый, спортивного вида мужчина с каучуковой походкой, в серо-малиновом и черно-белом, человек, как он говорил о себе, нетипичный. Имя его Зина старалась не вспоминать. Называла его ракетоносителем. Он и диплом об окончании медучилища Зине принес. Без диплома на курсы при Институте красоты нельзя.

— Послушай, Александр Иванович, когда я с этим «носителем» легла, нужно ведь когда-то становиться женщиной, я знаешь о ком думала, — о том Льве. И я внушала себе, что это он. Иначе бы я сдохла. И потом, когда я спала с кем-нибудь по необходимости, я всегда представляла себе того Льва.

Я все время искала его. Это вошло у меня в привычку. Я и сейчас нет-нет да и вытяну шею и таращусь поверх толпы.

На работе Зину ценили. Она умела увлечь своих дам разговором: много читала, ходила на выставки и в филармонию. Сначала ее заставляла Елена Матвеевна, потом она и сама втянулась. И Нюрку втянула.

Еще Зина ходила по вызовам. Есть дамы, которые просят сделать массаж на дому, — это толстухи. Зина погружала свои сильные пальцы в деформированную, в складках и валиках плоть.

Попервости она толстух презирала: деньги с них драла несусветные: «У меня такое ощущение, что я от них отмыться не могу, мне на дорогой шампунь нужны деньги и на хорошее мыло». Потом начала их жалеть. Среди толстух были артистки, преподавательницы — короче, те, кто вынужден много бывать на людях. Все они говорили: «Зиночка, девочка, спаси, я и не ем — толстею, и не дышу — толстею». Зина применяла к ним иглоукалывание и тибетскую медицину. Но главное — вселяла в толстух волю к победе. «Очень вредно, что вы стесняетесь своей полноты. Сутулитесь. Горбитесь. Выше голову! Распрямляйтесь! И полноту, и загривок нужно носить как бальное платье». Зина сбивала толстух в кучки, водила их по выставкам и в мороженицу. С Зиной толстухи чувствовали себя атлетически.

О Зине пошла слава. Ставки возросли.

Зина приспособила Нюрку к массажу. Сначала толстух. Но у Нюрки это дело не пошло. Толстухи ее не приняли. Нюрка насобачилась мять, как она говорила, «засолков» — мужиков, у которых соли. Толстяками Нюрка не гнушалась тоже. Особо чтила чудаков — лодырей, считающих массаж спортом богатых. Этих Нюрка мяла с особым усердием. Говорила: «Чтобы чувствовали себя чемпионами». Эх, как они после массажа вскакивают, глаза блестят, и прямо к телефону, если жены дома нету. «Але, але. Елизавета Степановна? Елизавета Степановна, не встретиться ли нам, что ли, сегодня? Можно сейчас. У меня, знаете ли, подъем чувств».

Работу на стройке Нюрка не бросала. «У засолков мне уважение, а на стройке — почет».

Зина очень уставала. Включала проигрыватель и ложилась в ванну, в хвойную воду.

Елена Матвеевна одобрительно кивала головой: «Вот ты и выросла. Теперь тебя в самый раз выдать замуж». «Рано, — думала Зина. — Я еще не готова к этому». Был у нее «Жигуль», записанный на отца, была японо-американская радиосистема «Пионер». Книг было много. Девчонки к ней приходили из шикарных чашек чаю попить. Но все реже и все в меньшем числе. Одни не выдержали, разъехались по своим городам, скучая по близким людям, по привычному укладу, по родной почве. У других стало туже со временем, у третьих пропала охота к чаю.

Были на Зине серьги. Были на Зине кольца. Сочинский загар не сходил с ее кожи.

Но иногда ей начинало казаться, что все вокруг неживое, что это такая игра с туманом, что все из тумана — парообразное, зыбкое.

Елена Матвеевна говорила, что самое важное в жизни — степень независимости от среды и социума. Какая разница, кому ты делаешь витаминную маску, — жене спекулянта или жене академика? Твой клиент должен быть при деньгах. Можно ли стать совершенным? Можно. Динамические условия для этого существуют. Нет условий экономических для каждого. Так что красота и совершенство — иллюзии людей, располагающих средствами.

Придет какая-нибудь глупышка-блондиночка и попросит, моргая и пачкая тебя тушью: «Пожалуйста, витаминную маску». А что ей витаминная маска, если она раз в год. Ей нужно несколько раз сделать маску из бодяги, чтобы кожа очистилась, угри прошли, тюбаж, а затем витаминную и цветочную маски с лепестками роз в неделю по два раза. Тогда она будет не блондиночка, а блондинка. Зинуля, во что это ей обойдется? Не говоря о маникюре, гриме и прочем? От зарплаты ей на чулки останется?

После таких бесед Зина казалась себе ненужной, а ноосфера — так Елена Матвеевна называла город — парообразной и ирреальной. Хотелось сильно удариться головой обо что-нибудь твердое.

В один из дней, когда у Зины было такое вот настроение, приехал отец. Она пришла усталая домой, пошла в ванную. Он что-то раскладывал на столе. Потом и говорит:

— Зинаида, слышишь? Интересная вещь получается.

Когда Зина, в розовом халате, в облаке аромата от наследников Кристиана Диора, подошла к столу, отец пододвинул ей кучу фотографий. Это были Зинкины детские и школьные карточки…

— Ну и что? — спросила Зина. Ей хотелось чаю или холодного тоника.