Моссад. История лучшей в мире разведки - [9]

Резидентуры в различных европейских странах имели свою агентурную сеть — в основном состоявшую не из граждан Израиля, — которая за деньги или из морально-идеологических соображений поставляла необходимую информацию. Некоторые сведения, поступавшие от этих агентов, действительно позволяли проводить успешные операции — например, по срыву поставок вооружения в арабские страны. Наиболее значительным достижением политического департамента стало получение через агента в Дамаске военных планов сирийской армии. Эта информация была жизненно важной для Израиля.

Кроме того, эта служба «в свободное от работы время» занималась контрабандой — как они сами утверждали, не личной корысти ради, а для финансирования различных тайных операций после того, как министерство иностранных дел отказалось оплачивать счета, представляемые людьми Бен-Натана. Естественно, не все из посвященных соглашались с такими утверждениями.

В целом, однако, информация, добываемая Бен-Натаном и его работниками, получала невысокую оценку политического руководства. Отчасти это было связано с самим стилем работы Бен-Натана. Он сам и его старшие оперативные работники, включая Гершона Переса, брата будущего премьер-министра Шимона Переса, вели себя так, как, по их представлениям, должны были вести себя «настоящие» шпионы. Они ужинали в престижных ресторанах Парижа и Женевы, посещали самые модные бары и встречались со своими связными в вестибюлях самых фешенебельных отелей Европы. Их экстравагантность была прямой противоположностью духу пуританства и социализма, господствовавшему в тот период в Израиле.

Это вызывало недовольство, особенно Авигура и Шилоя, двух основателей израильской разведки. Одним из проявлений этого недовольства, кстати, стало уже упомянутое ограничение бюджета МИД, вызвавшее отказ министерства от широкого финансирования «Красавчика Артура» и его людей. Циркулировали упорные слухи о том, что работники политического департамента сумели добраться до некоторых счетов в швейцарских банках, принадлежавших евреям, погибшим в газовых камерах Холокоста^[23].

Гуриель отметал все утверждения о том, что его люди в Европе прикарманивали деньги, что они фальсифицировали финансовые отчеты. Но ему все труднее становилось доказывать, что работа политического департамента достаточно эффективна. «Аман» (военная разведка), «Моссад» и «Алия-Бет» считали работников Гуриеля самонадеянными дилетантами, которые пыжились, но редко добывали что-либо существенное для обороны Израиля. Кроме того, Рувен Шилой как председатель комитета «Вараш» испытывал большое давление со стороны Бен-Гуриона и военного командования, требовавших точных данных о возможностях армий арабских стран. Гораздо меньше руководителей еврейского государства, располагавших всей полнотой информации о внешних и внутренних делах, интересовало то, на чем фактически специализировались Гуриель и Бен-Натан: политические планы арабских государств, их экономические проекты и альковные утехи арабских лидеров.

Наиболее рьяным противником политического департамента МИД был Биньямин Джибли, получивший к тому времени звание генерал-лейтенанта.

Он был заместителем у Хаима Герцога, а потом стал его преемником на посту директора «Аман», когда Герцог в апреле 1950 года был назначен военным атташе Израиля в Вашингтоне.

Руководство одной из важнейших ветвей разведсообщества, впрочем, не обеспечило Джибли высокого авторитета. Против Джибли в глазах руководителей и многих ответственных работников разведки было то, что он являлся одним из «судей», приговоривших Меира Тубянски к смерти. Многие считали, что Бен-Гурион назначил Джибли руководителем военной разведки после отставки Беери только для того, чтобы обеспечить преемственность руководства, давая понять, что эффективность управления превыше этических соображений.

Несомненно, Джибли прикладывал массу усилий для повышения эффективности разведки; однако реальным результатом стала беспрецедентная (к счастью для Израиля, временная) неразбериха в работе разведслужб. Джибли решил начать полномасштабное наступление на политический департамент; союзником его стал тогдашний руководитель «Шин Бет» Иссер Харел^[24]. Фактическим выражением этого стало то, что Джибли и Харел стали направлять своих собственных сотрудников за рубеж с заданиями, которые иногда дублировали те, над выполнением которых работали люди Гуриеля, а иногда весьма радикально им противоречили.

Результат не замедлил сказаться: стали плохо выполняться задания по всем ведомствам. Особенно страдали партнерские отношения: службы безопасности, например, Италии и Франции, особенно дружелюбно настроенные по отношению к Израилю, приходили в форменное замешательство от огромного количества противоречивых запросов от израильских офицеров связи. Разгорались ссоры и скандалы, в которых представители сторон не слишком стеснялись в выражениях. «Красавчик Артур» и другие европейские оперативники Гуриеля считали себя членами эксклюзивного клуба внешней разведки и шумно высказывали презрение «неотесанным» военным разведчикам Джибли и «полицейским» Харела. Бен-Натан саркастически замечал, что представители этих служб никогда не смогут войти в культурное и утонченное европейское общество.