Москвины: «Лед для двоих» - [63]

Через некоторое время я познакомилась на одном из турниров с англичанкой Салли Энн Стэплфорд. Она всегда приезжала с книжками Агаты Кристи. И с мамой. Они обе эти книжки постоянно читали. Салли как-то увидела, что я рассматриваю обложки — а там пистолеты, трупы, кровь — и спросила: «Хочешь, я отдам тебе книжку, когда прочитаю?»

Вот эти книжки я и читала. С Салли у нас даже бартер образовался: она мне привозила детективы, а я ей — баночки черной икры, хохломские деревянные ложки и плошки…

Потихонечку слух о том, что я говорю по-английски, стал распространяться. Ко мне с какими-то вопросами начали обращаться иностранцы, да и для своих переводила постоянно. Я ж всегда очень разговорчивой была — как моя мама. К тому же очень быстро поняла, что в западном мире хвастовство — это и есть реклама. Приехала я допустим куда-то за границу — кто меня там знает? Значит, чем больше буду сама про себя рассказывать, чем больше информации дам окружающим, тем быстрее люди заинтересуются мной и моими спортсменами. В том же парном катании есть немало хороших тренеров. Но журналисты обращаются чаще ко мне. Почему? Потому что знают, что я всегда буду с ними разговаривать.

Я вообще много делаю такого, что не влечет за собой прямой выгоды. Но потом неизменно пригождается. К тому же такая активность интересна мне самой. Сейчас я приезжаю в Америку и на всех уровнях чувствую себя в своей тарелке. Знаю проблемы, знаю, как подойти к тому или иному человеку, как построить разговор. Мне нравится, что со мной общаются люди самых разных слоев. И отнюдь не потому, что я великий тренер.

— Насколько публичен ваш муж?

— Игорь всегда с удовольствием общался с окружающими. Но при этом никогда не стремился к публичности. А это нужно делать. Потому что публичность способствует достижению результата. Она превратилась в обязательную часть работы. Либо ты занимаешься этим сам, либо нанимаешь специального менеджера.

Когда мы оказались в Америке, я даже пошла в фирму, которую через своего мужа мне рекомендовала Робин Вагнер. Стоимость услуг пиар-менеджера составляла 5 тысяч долларов в месяц — с гарантией определенного количества публикаций в таких журналах, как Elle. При этом фирма не давала никаких гарантий, что это действительно поднимет популярность спортсменов, поможет найти спонсоров и так далее.

Я очень внимательно изучила тот контракт и пришла к выводу, что нанять такого менеджера на полгода означает просто выбросить на ветер 30 тысяч долларов.

— Как вы думаете, кому в Америке было тяжелее — вам, или Игорю?

— Конечно мне. Потому что на мне лежала вся организация жизни. Нашей с Игорем, Оксаны Казаковой с Артуром Дмитриевым, которые к тому времени начали кататься в профессиональном спорте, Лены Бережной с Антоном Сихарулидзе… Все же были без языка. А там — налоги, аренда жилья, оплата счетов, переезды, автобусы, машины… А еще ж нужно было работать. Плюс — организовывать контракты на выступления в шоу, в соревнованиях, контактировать с администрацией катка.

Поэтому когда после Игр в Солт-Лейк-Сити мне предложили взять к себе Таню Тотьмянину и Максима Маринина, я поняла, что не смогу этого сделать. Просто не потяну.

* * *

В декабре 1999-го, когда группа Москвиных уже прочно обосновалась в Хакенсаке, я оказалась там проездом и решила заглянуть на каток. И сразу же стала свидетелем семейной сцены. «Игорь, подожди немного, сейчас отвезу домой, дождь на улице», — убеждала Тамара Москвина мужа. «Вот еще! — следовал нарочито ворчливый ответ. — У тебя журналисты — ну и занимайся ими. Можно подумать, у меня нет своего транспорта».

«Транспорт» стоял здесь же, пристегнутый за раму к стенке. Москвин, церемонно распрощавшись на пару часов, вывел велосипед под дождь и неторопливо покатил по улице. Москвина же осталась на катке. Одна из ее пар — американцы Киоко Ина и Джон Циммерман была на льду, а Бережная и Сихарулидзе должны были появиться несколькими часами позже. В Хакенсаке был обычный рабочий день.

— Вы здесь? — Москвина неожиданно появилась из-за стеклянной двери. — Пойдемте скорее, познакомлю с директором катка.

По пути на второй этаж я была представлена молодой американке Кэрол Радел, издающей бюллетени, посвященные Бережной и Сихарулидзе. Затем Москвина перехватила жену Артура Дмитриева, известную в прошлом гимнастку-художницу, а впоследствии — хореографа группы Татьяну Дручинину и отправилась с ней разговаривать, сдав меня на руки представительному американцу: «Это Том Гарсиа. Директор и наш благодетель».

В кабинете директора царил легкий сумбур. «Рождество, — пояснил хозяин. — Не обращайте внимания».

— Почему вы решили пригласить к себе русского тренера? — с ходу поинтересовалась я.

Директор задумался.

— Сейчас мне кажется, что все просто удачно для нас сложилось. Каток был построен в январе 98-го. Знаете, в Америке бум коньков. Даже НХЛовские клубы медленно, но верно расползаются по самым южным районам. Особенно популярны детские школы. Я не ожидал, что так много людей хотят прийти на каток и просто покататься в свое удовольствие. Но ведь должна быть и реклама. Поэтому я решил, что было бы хорошо заполучить к себе тренера с мировым именем. И тут случайно узнал, что Тамара ищет место для тренировок. Так получилось, что Игорь, ее муж, приехал в Хакенсак раньше и какое-то время жил у нас дома. Они удивительные люди. Несмотря на различия в культуре и традициях между нашими странами, нам было очень легко вместе. Знаете, бизнес есть бизнес, но при этом очень важно чувствовать, что с партнером тебя связывают не только деловые отношения, но и человеческая симпатия. Поэтому я делаю все от меня зависящее, чтобы Москвиным не захотелось уехать куда-то еще.