Москва - Варшава - [10]

Терентьев кивнул. Его друг Гитис Янчаускас месяца два назад (подумать только, всего лишь месяца два — ну, с небольшим хвостиком, может быть!) обретался в Москве как представитель независимой кинопродюсерской фирмы. Но характер дел, которыми он занимался, и сведений, которые он собирал через Игоря, заставлял заподозрить, что его «независимость» мнимая, слишком явно за ним возникала фигура опытного кукловода — Повара. Более того, не желая предавать друга, Гитис тончайшим намеком дал ему понять: игра ведется на то, чтобы подставить партнеров, Терентьева и Хованцева, и сделать их козлами отпущения, если что. Воспользовавшись этим намеком, друзья сумели повернуть дело так, что вышли сухими из воды. Но, спасая друзей, Янчаускас невольно подставился сам… Именно об этом Повар сказал практически прямым текстом.

— И, поскольку нам все равно все известно, вы хотите поручить это дело нам? — осведомился Игорь после паузы.

— Вот именно. Надо разобраться, что произошло. И желательно, чтобы над эти делом работали «посторонние» — я не хочу, чтобы становилось широко известным, насколько я заинтересован во всем разобраться. В роли «заказчика расследования» может выступить кто угодно — например, сын Жулковских, который сейчас учится в Москве. И вам надо понимать, что у вас есть свой интерес докопаться до истины, ведь именно вы оказались теми невольными пересечениями с Литовцем, в результате которых он засветился. То есть, если его успели допросить перед смертью, следующими на очереди будете вы. Вам это улыбается?

— Разумеется, нет, — сказал Игорь. — Тут и говорить не о чем, — он секунду подумал. — Есть ещё какие-нибудь странности в этом деле?

— Вы получите эту видеопленку и кой-какие бумаги — протоколы допросов и так далее, — сказал Повар. — Думаю, вы там найдете много интересного и сами определите, что считать странным, а что нет. Но на одну вещь я хотел бы сразу обратить ваше внимание. Так называемый Остров Влюбленных, где произошла трагедия, находится в юго-западной части Литвы, в непосредственной близости от Польши. А Литовец и его пассия сделали огромный крюк, проехав через Калининградскую область. Зачем?

Партнеры задумались, просчитывая варианты.

— Если у них не было особых дел в Калининградской области, проговорил Андрей, — то, скорей всего, для того, чтобы в компьютерной базе данных российских пограничных служб осталась отметка: границу с Литвой они пересекли вполне благополучно. Такой человек, как Литовец, — Андрей предпочел назвать погибшего той оперативной кличкой, которой его назвал Повар, — должен был понимать, что польские и литовские отметки могут и не дойти до вас так быстро, а вот российская немедленно попадет к вам в руки. То есть, он как бы просигналил вам: я заскочил на территорию России и отбыл в Литву. Но тогда, получается, он заранее подозревал неладное, раз оставил вам это вполне внятное послание. Чуял охотников у себя за спиной?.. Очень на то похоже.

— И при этом боялся выходить на связь напрямую — а значит, был под слишком пристальным наблюдением, — проворчал Игорь. — Под наблюдением того типа, когда от человека уже не скрывают, что за ним следят. Давя на психику жертвы, так сказать. И почему-то он от этого наблюдения не мог оторваться. Или не хотел… Может, рассчитывал, что вы вовремя получите его послание, и сами сграбастаете охотников — которых он приведет прямо к вам в лапы и которые, таким образом, сами превратятся в дичь!

— Все возможно, — сказал Повар. — Теперь, ещё одна странность, с этим связанная. Посмотрите, когда он прибыл в Калининградскую область и когда пересек границу Литвы.

Игорь взял листочек, который Повар пододвинул на ближний к партнерам край стола.

— Въехали в Россию в восемь двадцать, пересекли границу Литвы в четырнадцать тридцать… Что ж, за шесть часов проехать всю Калининградскую область более, чем возможно, даже с остановкой на обед, или по какому-нибудь делу. Там же от одного пограничного пункта до другого километров двести с хвостиком, да? — прикинул Игорь. — Можно и за три часа прогнать, а в четыре точно уложишься.

— Так-то оно так, — сказал Повар. — Если бы не одно обстоятельство. Сейчас одни очереди на границе с Литвой составляют шесть часов и более. Из-за литовских автомобилистов, которые после августовского кризиса стали катать к нам за дешевым бензином. Им уже и не продают — так они канистрами скупают у наших водил, которые для этого специально заливают на бензоколонках все емкости и ездят к границе. Ведь из-за обвала рубля бензин у нас стал стоить в пять, если не в десять раз дешевле, чем в Литве! Вот я и могу все понять, кроме одного — как Литовец за пятнадцать минут проскочил эту колоссальную очередь? Кто бы его пропустил? И мне кажется, что, ответив на эту загадку, вы ответите и на многие другие. Ну, есть ещё вопросы?

— Есть, — сказал Андрей. — Какими контактами мне можно пользоваться, а какими нет, пытаясь разобраться в… гм… той части дела, которую вы мне поручаете?

Он имел в виду — что было абсолютно понятно и Повару, и Андрею — стоит ли попытаться выйти на связь с Богомолом или предоставить её своей судьбе. Открыто он этот вопрос задать не решился. Даже здесь, в этом кабинете, Повар — осторожничавший сверх меры после того, как во время предыдущей операции с привлечением Богомола буквально висел на волоске и лишь чудом вышел победителем — мог бы ответить, вполне официально, что с Богомолом никаких отношений быть не должно. И этот ответ пришлось бы принять за правду, будь он на самом деле правдивым или нет…