Москва слезам не верит - [20]

Катерина хотела было признаться, что она псковская, но почему-то не сделала этого. Они вышли с Андреем из галереи и пошли по Пятницкой к центру. Андрей рассказал, что работает инженером на авторемонтном заводе, не женат и живет с родителями. Катерина шла рядом со взрослым мужчиной. И он принимал ее за взрослую. Я и есть по-настоящему взрослая, думала Катерина, мне восемнадцать лет, даже по закону я уже имею право выйти замуж. Как выяснилось, Андрей старше ее на десять лет, но академик старше Изабеллы больше, чем на двадцать, и отец старше матери почти на десять лет. Катерина представила, как они начнут переписываться, потом она приедет к нему в Брянск и останется у него, конечно, вначале они зарегистрируют брак в загсе. И уже ничего не надо решать, все за нее решит он, потому что он старше и мужчина.

– А кто ваши родители? – интересовался Андрей.

– Отец химик, мать филолог, – ответила Катерина, понимая, что начинает запутываться. Химиком был академик, а филологом Изабелла. Отец Катерины закончил строительный техникум, а мать работала лаборантом на молокозаводе.

– А вы живете с родителями?

– Конечно. – Катерина заметила, что говорит с интонацией Людмилы.

– В коммунальной или в отдельной квартире? – продолжал расспрашивать Андрей.

– В отдельной. Но очень небольшой, – ответила она, вспомнив разговоры Антонины о квартире родителей Николая. – Двадцать восемь квадратных метров.

– Это стандарт для нынешних двухкомнатных квартир.

Андрей не жаловался, но сожалел, что не смог после института остаться в Москве. Столица – центр автостроения, и он мог бы стать конструктором новых автомобилей. Андрей вспоминал о годах учебы, о выставке картин Дрезденской галереи. И Катерина вдруг поняла, что он хотел бы вернуться в Москву. Конечно, она ему понравилась, но, наверное, прежде всего его интересовала возможность остаться в столице. И чем больше он говорил о Москве, тем больше Катерине хотелось признаться, что она его обманула, и рассказать, что никакая она не москвичка, а обыкновенная лимитчица и живет в общежитии, и работает на галантерейной фабрике. Но никак не могла набраться смелости. Катерина представила, как все это скажет, как он замолчит, а потом выругается матом – чего с ней, обманщицей, церемониться. Может даже ударить. С нею однажды такое случилось на танцах в Сокольниках. Она не хотела идти танцевать с парнем, он ее выматерил и попытался ударить. За нее заступились курсанты-пограничники, с одним из которых тогда встречалась Людмила. С курсантами старались не связываться. Они дрались всерьез и очень умело, ломая руки и ноги, их побаивалась даже милиция.

– Мне пора, – заметила Катерина. – Родители меня ждут. Сегодня мы едем на дачу.

Андрей растерялся от неожиданности – Катерина прервала его рассказ о дипломном проекте.

– Может быть, мы еще погуляем? – неуверенно предложил Андрей.

– Извините, не могу, – Катерина прикрыла глаза, как это делала Людмила, сразу становясь неприятно надменной.

– Я часто бываю в командировках в Москве И если вы позволите, – он вдруг перешел на «вы», хотя называл ее уже на «ты», – я мог бы вам позвонить.

– Позвоните, – разрешила Катерина и продиктовала телефон общежития, изменив последнюю цифру. Она представила, как он будет звонить из Брянска по междугородней связи и в какой-то квартире скажут, что здесь Катерины нет и никогда не было. Однажды, когда Людмила при ней дала парню телефон, намеренно изменив последние цифры, Катерина ей сказала: «Зачем так обманывать, лучше вообще не давать никакого номера. Это же подло!»

Я поступаю подло, подумала Катерина и бросилась в метро. Она несколько раз оглянулась, не идет ли за ней Андрей, но никто не шел. Она посмотрела на часы. День только начинался. Она приедет в общежитие и ляжет спать, вечером в красном уголке будет смотреть телевизор. Можно, конечно, пойти на пляж, но одной идти не хотелось, и она впервые за последние месяцы пожалела, что у нее нет своего парня, с которым сейчас можно встретиться, погулять, вечером пойти в кино.

Что-то у меня не получается с парнями, подумала Катерина, они меня обходят. Тебя считают зазнайкой, как-то сказала ей Антонина. Катерина знала, что никакая она не зазнайка, просто, если парни привирали, она об этом говорила прямо. Еще она не любила, когда от парней пахло водкой, а от них вечерами всегда пахло, и они становились развязно-болтливыми. Это они от робости, пояснила ей Людмила, они еще более неуверенные, чем мы. Нам даже проще: мы сидим и ждем, когда нас пригласят, когда с нами заговорят. А ведь им страшно: пригласишь на танец, она откажет, а кругом все видят, что тебе отказали.

Нам не лучше, возражала Катерина. Стоишь, подпираешь стену и ждешь, когда тебя пригласят. Мы же не выпиваем для храбрости. Скорей бы уж я кому-нибудь понравилась, и он бы мне понравился, думала Катерина в вагоне метро, вышла бы замуж, все ведь выходят замуж. Напротив нее сидели мужчины. Пожилые, за сорок, под рубашками навыпуск бугрились животы. Мужчины вытирали пот уже мокрыми платками. Неужели таких тоже любят? – думала Катерина.

Глава 3

А Людмила в это время ехала в противоположном направлении – в Ленинскую библиотеку. В этой библиотеке занимались аспиранты, кандидаты наук, был зал для профессоров и академиков. Она однажды зашла в этот зал. За столиками сидели в основном старики. Обычно, когда она входила, мужчины обращали на нее внимание, но здесь читали сосредоточенно. Один поднял голову, глянул мельком и снова вперился в книгу. Она поймала взгляды библиотекарш – так обычно смотрят продавцы в отделах самообслуживания, за всеми сразу и обязательно за кем-то одним, кто вызывал опасения. В этом зале она явно вызывала опасения. К ней уже собиралась направиться одна из библиотекарш. Людмила фыркнула, одернула кофточку, поправила прическу. Долго собираешься, подумала Людмила и вышла. Она бы могла сказать этой тощей селедке в очках, что о ней думает, но ничего говорить не стала. Зачем ей скандал, разбирательства, выяснения, как и почему она получила пропуск?