Москва-Ростов-Варшава - [8]

Впереди сидит прилично одетый солидный мужчина до этого так рьяно пробирающийся в салон самолёта. Взяв одну конфету, тут же, пока поднос от его носа перемещался к соседу, взял ещё несколько леденцов. Нет, мало! На обратном пути подноса от соседа к проходу салона всей своей волосатой жменей зачерпнул как ковш экскаватора маленькие невзрачные конфеты и суетливо положил их в карман пиджака, рассыпая застрявшие между толстыми пальцами леденцы на пол салона.

– Мужчина, кроме вас, есть ещё пассажиры. Подумайте о них, – сделала ему замечание стюардесса.

Интересно, для кого он так старается? Кого ими будет угощать? Детей, внуков, жену, любовницу? И думаю, с чувством удовлетворения, что «урвал на халяву». Меня невольно одолел внутренний смех, видя картину бесплатного вливания им в себя газированной воды. Следом за первой стюардессой следует вторая со столиком на колёсиках, на котором стоят бутылки с разными безалкогольными напитками. Она протягивает поднос с налитыми в маленькие чашечки напитками мужчине. Он быстро берёт один стаканчик, вливает в себя его содержимое и тут же берёт следующий. Стюардесса стоит перед ним, пока он не опустошил все чашечки на небольшом подносе.

– Мужчина, у нас туалет платный.

– Да? Стойте, стойте, а почему это он платный? – возмутился мужчина.

– Потому что напитки бесплатные. Да вы, мужчина не переживайте, он всё равно не работает, – с издёвкой ответила ему стюардесса.

– Безобразие. Видели? Сервис! Жаловаться на вас надо!

На пороге миллениума некоторые наши индивидуумы пребывают ещё в первобытном состоянии.

Глава 3

Мне кажется, наша страна стала ещё темнее грязнее сумрачней по сравнению с тем, какой она была при застое. Раньше относительно чистый аэропорт Внуково превратился в убежище непонятно откуда прилетевших странных людей. Кто-то сидит на полу, кто-то лёжит тут же на раскладушках, а то и просто на разложенных газетах. Вокруг мусор, бумажки, тряпьё. Мрак. Свет в сердцах людей погас и темнота душ, отразилась на их лицах, поступках. Многоязычный говор. Бегающие, снующие всюду грязные дети с заискивающими и полными непонимания глазами. Столько всего изменилось, а атмосфера в столице лучше не стала. Да и в стране тоже. Не хочется думать об этом. Хочется оказаться у себя дома, в кресле с тёплым пледом и с чашкой горячего кофе.

В зале встречающих я увидела Анатолия.

– А где Лёля?

– Подожди! Пройдём в машину. Я всё объясню, – сумрачно ответил Анатолий.

Я заметила, что Толик, всегда державший позу преуспевающего уверенного в себе человека, сейчас напротив, выглядел каким-то растерянным, поникшим.

– Дай, хорошая, на хлебушек, погадаю, всю правду тебе скажу. Испытание тебя ждёт, – странная цыганка, одетая в туркменское туникообразное платье с геометрическими рисунками, в широких шароварах, держала на руках спящего младенца. Вокруг неё увивалась кучка тощих, и грязных с протянутыми руками детей, что-то постоянно просящих на своём непонятном языке.

Мы быстро сели в автомобиль, к которому сразу подскочило несколько бомжей, нищих детей, выпрашивающих милостыню.

– Давай отъедем от этого кошмара, – предложил Анатолий.

Он выехал на шоссе и остановил автомобиль у обочины.

– Ника, ты привезла деньги?

Испытывая моё терпение, он долго пересчитывал доллары, и с недовольным выражением лица положил их во внутренний карман ветровки.

– Ну, и… – не выдержала я.

– Ника, успокойся. Во-первых, эта сумма, конечно, мала. Нам надо в два раза больше, но я и за это так тебе благодарен! Повторюсь, я знаю, как ты ко мне осторожно относишься, поэтому твоя помощь будет оценена нами. Мы не подведём тебя.

– Я уже это слышала. Что, во-вторых? Объясни, наконец, что у вас произошло? Где Лёлька?

Анатолий завёл автомобиль, и он плавно влился в транспортный поток на шумном шоссе.

– Вероника… Лёля пропала, – тихо ответил Анатолий.

От неожиданности я схватилась рукой за руль и машина чуть не слетела в кювет. Анатолию удалось вывернуть руль, и мы остановились на обочине.

– Ты что, с ума сошла?

– Это я с ума сошла? Твоя жена пропала, а ты так спокойно об этом говоришь? Мы вчера весь день с ней разговаривали, а сегодня она пропала?

Меня бросило в жар. Я почувствовала, как пожаром запылали щёки.

– Ты в милицию сообщал? Когда, как это могло произойти? – моему возмущению не было предела.

– Ника, послушай меня. Я расскажу, ты не перебивай. Теперь всё будет хорошо. Я сейчас отвезу тебя, потом поеду, отдам им деньги и приеду с Лёлей домой.

– Что?! Ты хочешь сказать, что Лёлька в заложниках? И ты об этом так спокойно говоришь? Как это произошло? Почему в заложниках она, а не ты? Значит, влип в историю ты, а в заложниках она? Ты в милицию звонил?! Мы сейчас приедем, и я позвоню Глебу, узнаю, что надо делать!

– Не надо никому звонить! Ты только навредишь! Лёля просила никому ничего не сообщать! Успокойся, я тебе всё расскажу.

Слушая Анатолия, я пребывала в какой-то прострации и никак не могла понять: верить ему или нет?

– Ты понимаешь, у Лёльки есть подруга, судья из райсуда. Она помогала некоторым людям, через меня. Ну, ты меня понимаешь…

– Нет, я не понимаю, причём здесь Лёля?