Москва плутоническая - [4]
Такого рода гиперболизированное изображение итальянского зодчего восходит к Стеллецкому, но Алексеев пошел еще дальше. Писателя, в отличие от археолога, сами книги, похоже, впечатляли не полностью, и Фиорованти — уже без всякой опоры на Стеллецкого — оказывается хранителем утерянных технических секретов (ср.: «Их в запаянном браслете носил он на левой руке, и разве только с рукой можно было снять этот браслет»), которые экспедиция и вернула человечеству (попутно выяснив, что «товарищ Боб» — русский итальянец — прямой потомок Фиорованти).
В-четвертых, «Подземная Москва» обладает таким заманчивым атрибутом, как, метафорически выражаясь, историческая глубина. Не только книги из царской коллекции очень древние, но и само место столь же древнее. Ссылаясь на совсем ненадежного Иловайского и порой ненадежного Забелина, Мамочкин напоминает: «На каждом шагу мы попираем подземную Москву, этот зачарованный подземный мир, такой далекий от надземной прозы с ее откровенной погоней за рублем. Если бы внезапно Москву — по-японски — встряхнуло землетрясение, мы с вами, провалившись в тартарары, обязательно угодили бы в лабиринт хитро сплетенных ходов, тайников и пещер … с совершенной достоверностью можно сказать, что Язон действительно побывал на Москве-реке. Здесь он менял свои милетские лекифы и светильные лампочки с нескромными барельефами на носильные шкуры, костяные шилья, пряслицы и гарпуны…» [там же: 7].
Наконец, в-пятых, мифологичность «Подземной Москвы» обусловлена самой ее «подземностью», во многом и создающей обаяние этой мифологемы. Подземная Москва напоминает храм, воздвигнутый представителями могущественной исчезнувшей цивилизации: «Было похоже, что путники попали в большой забытый храм, прозрачные потолки которого занесло песками, но колонны внутри еще не обвалились, и стены еще удерживают тысячелетнюю давность от тяжелой поступи времени» [там же: 74].
Суммируя миф «Подземной Москвы» по Алексееву (отчасти — и по Стеллецкому), соблазнительно увидеть в нем вариант мифа о подземной таинственной цивилизации, очаровавшего интеллектуалов «серебряного века». Классическую его версию предложил французский оккультист Александр Сент-Ив д’Альвейдр (1842–1909). В посмертно изданной книге «Миссия Индии в Европе» он описал сокровенную подземную Агартху: «… при взаимных притязаниях, распространяющихся на всю Азию, некоторые государства, сами того не подозревая, касаются этой священной территории … в одной только Азии около полумиллиарда людей знают более или менее хорошо об ее существовании и величине» [Сент-Ив д’Альвейдр 1915: 25–26]. Неисчерпаемые с технической и паранаучной точки зрения информационные кладовые Агартхи откроются «в день, когда Европа возведет на престол Триединую Синархию вместо ныне царствующей Анархии … Но пока что горе любопытным, которые стали бы рыть землю; они ничего бы не нашли в ней, кроме неизбежной смерти!» [там же: 31-32]. Согласно характеристике Юрия Стефанова, Агартха «виделась Сент-Иву чем-то вроде земного рая, населенного, однако, не святыми в обычном понимании этого слова, а скорее просвещенными технократами» [Стефанов 2002: 312].
Образ Агартхи особенно пришелся ко двору в пору российской смуты. По словам классика эзотерики Рене Генона, «упоминания об Агартхе и ее владыке Брахатме до сих пор встречались только в романах Луи Жаколио (яркий пример тому "Покоритель джунглей" 1888 г. — М. О.), писателя весьма малосерьезного, на чей авторитет полагаться ни в коем случае нельзя. Впрочем, лично мы думаем, что в бытность свою в Индии он мог получить кое-какие сведения относительно Агартхи, но в его романах они получили совершенно превратное и фантастическое толкование. Так обстояло дело до 1924 г., когда произошло новое и в какой-то мере неожиданное событие: выход в свет книги Фердинанда Оссендовского "И звери, и люди, и боги", в которой он описывает свое полное приключений путешествие по Центральной Азии в 1920–1921 гг. В заключительной части книги содержатся сведения, почти полностью совпадающие с сообщениями Сент-Ива. Шумиха, поднятая вокруг этой публикации, является, на наш взгляд, подходящим поводом, для того чтобы прервать заговор молчания вокруг вопроса об Агартхе» [Генон 1993: 97].
Поляк Фердинанд Оссендовский (1878–1945) — ученый-естественник, автор авантюрных и фантастических произведений, министр в правительстве Колчака — выпустил книгу «И звери, и люди, и боги» в Лондоне. Это — рассказ о его бегстве из Советской России через Монголию и Китай, «увлекательная повесть об отчаянной схватке "белых" и "красных", о перестрелках, переправах через бурные таежные реки и ночевках у походного костра» [Стефанов 2002: 314]. Однако от других «путевых записок» и мемуаров о Гражданской войне книга Оссендовского отличалась мистическим измерением — ее пятая часть посвящена легенде об Агартхе, которую автор излагает не со слов Сент-Ива, но якобы по собственным источникам [ср. обсуждение их надежности — Генон 1993: 97–99]: «Более шестидесяти тысяч лет тому назад некий святой скрылся со своим племенем под землей и никто их больше не видел. В подземном царстве побывали многие … Ныне же никто не знает, где находится это царство. Кто говорит — в Афганистане, кто — в Индии. Люди там не ведают зла, в царстве не бывает преступлений. Там мирно развиваются науки, и погибель ничему не грозит. Подземный народ достиг необыкновенных высот знания. Теперь это большое царство с многомиллионным населением, которым мудро управляет Царь Мира … Это царство называется Агарти. Оно тянется под землей по всей планете … В глубоких пещерах существует особое свечение, позволяющее даже выращивать овощи и злаки, люди живут там долго и не знают болезней … Если даже свихнувшееся человечество развяжет против подземных жителей войну, те могут с легкостью взорвать земную кору, обратив планету в пустыню. Они в силах осушить моря, затопить сушу и воздвигнуть горы среди песков пустыни … Царь Мира постигает мысли тех, кто оказывает влияние на судьбы человечества — царей, королей, ханов, полководцев, первосвященников, ученых и прочих власть предержащих. Он узнает все их помыслы. Если те угодны Богу, то Царь Мира тайно поможет их осуществлению, если нет — помешает» [Оссендовский 1994: 310-316].
Вампир… Воскресший из древних легенд и сказаний, он стал поистине одним из знамений XIX в., и кем бы ни был легендарный Носферату, а свой след в истории он оставил: его зловещие стигматы — две маленькие, цвета запекшейся крови точки — нетрудно разглядеть на всех жизненно важных артериях современной цивилизации…Издательство «Энигма» продолжает издание творческого наследия ирландского писателя Брэма Стокера и предлагает вниманию читателей никогда раньше не переводившийся на русский язык роман «Леди в саване» (1909), который весьма парадоксальным, «обманывающим горизонт читательского ожидания» образом развивает тему вампиризма, столь блистательно начатую автором в романе «Дракула» (1897).Пространный научный аппарат книги, наряду со статьями отечественных филологов, исследующих не только фольклорные влияния и литературные источники, вдохновившие Б.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Наталья Алексеевна Решетовская — первая жена Нобелевского лауреата А. И. Солженицына, член Союза писателей России, автор пяти мемуарных книг. Шестая книга писательницы также связана с именем человека, для которого она всю свою жизнь была и самым страстным защитником, и самым непримиримым оппонентом. Но, увы, книге с подзаголовком «Моя прижизненная реабилитация» суждено было предстать перед читателями лишь после смерти ее автора… Книга раскрывает мало кому известные до сих пор факты взаимоотношений автора с Агентством печати «Новости», с выходом в издательстве АПН (1975 г.) ее первой книги и ее шествием по многим зарубежным странам.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том V посвящен литературе XVIII в.
Опираясь на идеи структурализма и русской формальной школы, автор анализирует классическую фантастическую литературу от сказок Перро и первых европейских адаптаций «Тысячи и одной ночи» до новелл Гофмана и Эдгара По (не затрагивая т. наз. орудийное чудесное, т. е. научную фантастику) и выводит в итоге сущностную характеристику фантастики как жанра: «…она представляет собой квинтэссенцию всякой литературы, ибо в ней свойственное всей литературе оспаривание границы между реальным и ирреальным происходит совершенно эксплицитно и оказывается в центре внимания».
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит СССР). С выходом в свет настоящего Перечня утрачивает силу «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в районных, городских, многотиражных газетах, передачах по радио и телевидении» 1977 года.
Эта книга – вторая часть двухтомника, посвященного русской литературе двадцатого века. Каждая глава – страница истории глазами писателей и поэтов, ставших свидетелями главных событий эпохи, в которой им довелось жить и творить. Во второй том вошли лекции о произведениях таких выдающихся личностей, как Пикуль, Булгаков, Шаламов, Искандер, Айтматов, Евтушенко и другие. Дмитрий Быков будто возвращает нас в тот год, в котором была создана та или иная книга. Книга создана по мотивам популярной программы «Сто лекций с Дмитрием Быковым».