Москва на перекрестках судеб. Путеводитель от знаменитостей, которые были провинциалами - [43]
Евгений Александрович Евстигнеев умер на 66-м году жизни в лондонской клинике, где его готовили к сложной операции на сердце.
«Он был достаточно закрытым человеком. Свои беды и радости он держал в себе. Во многом от этого к концу жизни у него сердца не осталось вообще, физически, я имею в виду», — скажет позднее сын Евгения Евстигнеева и Галины Волчек Денис.
Похоронен он на Новодевичьем кладбище в Москве.
На родине, в Нижнем Новгороде, ему поставили памятник. Не монументально-постаментный, а очень простой и человечный. Такой же, каким и был великий актер.
Евгений Александрович присел на лавочку, положил плащ на колени, снял шляпу и о чем-то задумался. Должно быть, о сегодняшней своей роли…
Иннокентий Смоктуновский
Слова бегут, им тесно — ну и что же! —
Ты никогда не бойся опоздать.
Их много — слов, но все же если можешь —
Скажи, когда не можешь не сказать
В. Высоцкий
«Бульвар… По сторонам редкие островки старой патриархальной Москвы.
Кропоткинская… С нежной взволнованностью бываю в этих местах. Здесь, именно здесь, в тихом переулке в течение полумесяца на высоте седьмого этажа… я когда-то размышлял над своим „сегодня“ и составлял „проекты“ на будущее. Это, должно быть, глупо, во всяком случае — напыщенно звучит. Однако вынашивались, грезились наивные планы сложных психологических ходов, тактических уловок и приемов, возводили ажур „воздушных замков“, разрабатывались чудовищные по своей несуразности „прорывы“, призванные взять измором, тупой назойливостью. Какое счастье, почти ничему этому не суждено было стать реальностью…
Место это было выбрано мною из нескольких: оно было надежным, удобным и оттого довольно продолжительным пристанищем. От верхней лестничной площадки с квартирами вела еще выше узкая лестничка с полным поворотом в обратную сторону, то есть на 360 градусов, так что, выходя из своих квартир, жильцы не могли видеть меня, и я мог спокойно возлежать на подоконнике замурованного окна у громыхающего, астматически шумящего лифта. Внезапный грохот его поначалу пугал меня, и я, нервно ощетинившись, вскакивал, но потом привык и пробуждался по ночам иногда оттого, что слишком уж он долго не тарарахает, и тревога — „не сломался ли он?“ — овладевала мной. Я спускался на шестой этаж, жал кнопку лифта — он громыхал, и я, успокоившийся, поднимался по лесенке „к себе“. Ну, это ночью, все спят, и нигде никого нет. А днем? Не всегда спустишься и не всегда нажмешь. „Что вы тут делаете, гражданин?“ — мог последовать вопрос. У меня же ни прописки, ни работы, и вид не так чтоб уж очень обычный. Лето, жара, а я в лыжном костюме. Так что при каждом раздававшемся внизу далеком стуке входной двери я с напряжением вслушивался в шаги, голоса, готовый в любую минуту ринуться по лестнице вниз, чтобы мастера, пришедшие чинить „моего сломавшегося сиплого соседа“, не застали меня…
На Арбате именно такое уже было однажды. Меня спустили вниз, и я долго объяснял, что я хороший и никаких вещей у меня нет, и что я там ничегошеньки не прячу. Они хотя и обошлись со мной не грубо, но не поверили, а пошли проверить, оставив меня в красном уголке на попечении какой-то маленькой, сухонькой старушки. Я спокойно сидел, тая в груди мощные удары сердца Гамлета, и всем своим видом показывал, что смиренно жду их возвращения. Старушка оказалась на редкость любопытной и пыталась что-то спрашивать у меня, но я продолжал сонно сидеть, вроде бы и не слыша ее вопросов, а когда она взобралась на стул возле меня, чтобы включить репродуктор… я „рванул“ в дверь так, что только во дворе, напугавшись, подумал, не сорвало бы старушку воздушной волной со стула».
Вы прочитали отрывок из воспоминаний Иннокентия Михайловича Смоктуновского, в котором актер рассказывает о том периоде своей биографии, когда он жил в Москве «на птичьих правах». Знакомые, у которых он оставил свои вещи, уехали в отпуск, не предупредив Смоктуновского, и ему пришлось две недели расхаживать по жаркой летней Москве в лыжном костюме.
Подобно всем остальным героям этой книги, Смоктуновский (настоящая фамилия его звучала немного иначе — Смоктунович) родился далеко от Москвы — в деревне Татьяновка на севере Томской области двадцать восьмого марта 1925 года. Позже, в 1929 году, семья Смоктуновичей переехала в Красноярск.
В семье Смоктуновичей было трое детей. Во время голода 1932 года Иннокентия и одного из его братьев отдали на воспитание бездетной тетке, родной сестре отца, которая жила там же, в Красноярске. «Отдали ей меня и Володьку, — вспоминал Смоктуновский. — Аркашка остался у родителей — это любимец, он очень был толстый и белый, совсем блондин. А мы с братом — я вот рыжий, а Володька был вообще какой-то черный, нас не любили и отдали этой тетке».
Немного странное решение, даже с учетом тяжелых обстоятельств тех лет. Двое работающих родителей оставляют себе одного из трех детей, а двух других отдают «на прокорм и воспитание» одинокой женщине. Хотя кто их знает, чужие обстоятельства…
В Красноярске Иннокентий окончил среднюю школу, в которой играл в драмкружке, после чего некоторое время учился в школе киномехаников.
Эта книга предназначена для тех, кто не привык киснуть перед телевизором или зависать над смартфоном. Она для любознательных людей, которые готовы дать пищу уму, вспомнить давно забытое или узнать что-то новое. Эта книга – не учебник, не руководство и не задачник, а сборник бесед на химические темы. Форма подачи материала легкая и ни к чему не обязывающая. Каждая глава начинается с чего-то «отвлеченного», что на первый взгляд может вообще не иметь никакого отношения к химии, а затем разговор от отвлеченного переходит к конкретному.
Перед вами – один из самых увлекательных романов Андрея Шляхова. Холодный кафельный пол, угрюмые санитары, падающие в обморок студенты-медики. Бывалый доктор Данилов оказывается в морге, к счастью пока как сотрудник этого таинственного учреждения. Изнанка жизни патологоанатомов еще страшнее, чем видится нам, простым обывателям. Вперед, в царство Аида, только не оглядывайтесь и не закрывайте книгу – все самое интересное только начинается.
Много куда закидывала судьба доктора Данилова, но выступать в роли судебного эксперта ему еще никогда не доводилось. Впрочем, выступить ему так и не довелось, но он старался сделать все возможное для защиты несправедливо обвиненного коллеги… «Правосудие торжествует даже в тех случаях, когда у него нет для этого оснований», говорил Конфуций.
Кожно-венерологический диспансер — самое таинственное из всех медицинских учреждений. Здесь не задерживаются те, кто не умеет держать язык за зубами… Доктор Данилов думал, что нашел спокойную работу, но очень скоро понял, что он ошибся. Сифилис и гонорея излечимы, глупость — нет.КВД — это место, где надо всегда быть начеку. Стоит однажды расслабиться — и ты пропал. Но самое интересное в кожно-венерологическом диспансере — это не диагнозы, а причины заболеваний. Вот тут-то и начинается самый настоящий триллер с элементами комедии.
Склиф – это не институт и не больница. Это особый мир. Доктору Данилову посчастливилось» устроиться на работу в место, которое называют и «Кузницей здоровья», и «Фабрикой смерти», и «Главной помойкой Минздрава».Вы знаете, сколько существует способов самоубийства и что делают с несостоявшимися смертниками врачи? Что хуже – отравиться дорогим героином или дешевым нашатырем? Герои и подлецы, циники и святые…Некоторые говорят, что Склиф – это нечто среднее между бойней и церковью.Сколько можно продержаться в главном институте Скорой помощи Данилов не знал, тем более, после одного страшного случая.
Покидая Москву, доктор Данилов и представить не мог, в каких условиях ему придется работать в провинции. Ужас, ужас. Ужас и еще десять раз ужас — вот что такое сельская больница. Столичная медицина отличается от провинциальной ровно настолько, насколько Москва отличается от всей остальной России.Но, тем не менее, и здесь живут люди. Если попадете в Сельскую больницу, не спешите отчаиваться. Некоторым счастливчикам удается выйти отсюда живыми…
ОЛЛИ (ВЯЙНО АЛЬБЕРТ НУОРТЕВА) — OLLI (VAJNO ALBERT NUORTEVA) (1889–1967).Финский писатель. Имя Олли широко известно в Скандинавских странах как автора многочисленных коротких рассказов, фельетонов и юморесок. Был редактором ряда газет и периодических изданий, составителем сборников пьес и фельетонов. В 1960 г. ему присуждена почетная премия Финского культурного фонда.Публикуемый рассказ взят из первого тома избранных произведений Олли («Valitut Tekoset». Helsinki, Otava, 1964).
ЮХА МАННЕРКОРПИ — JUHA MANNERKORPI (род. в. 1928 г.).Финский поэт и прозаик, доктор философских наук. Автор сборников стихов «Тропа фонарей» («Lyhtypolku», 1946), «Ужин под стеклянным колпаком» («Ehtoollinen lasikellossa», 1947), сборника пьес «Чертов кулак» («Pirunnyrkki», 1952), романов «Грызуны» («Jyrsijat», 1958), «Лодка отправляется» («Vene lahdossa», 1961), «Отпечаток» («Jalkikuva», 1965).Рассказ «Мартышка» взят из сборника «Пила» («Sirkkeli». Helsinki, Otava, 1956).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.