Москва на линии фронта - [7]

— Да, конечно! Это были сложные, ответственные и очень многогранные обязанности. Ведь в те тяжелые времена военная контрразведка обладала расширенными правами, имела доступ к широкому кругу информации, обеспечивала сохранение военной и государственной тайны, непосредственно участвовала в реализации намеченных планов. Несмотря на разницу в воинских званиях, военные контрразведчики на равных с командным составом решали возложенные на них задачи, оказывали активную помощь командирам и политработникам, взаимодействовали с подразделениями военной разведки, комендатурами, территориальными органами НКВД и милиции. Под их пристальным вниманием находилась охрана баз, тыловых частей армии и фронта в целом.

— А если более конкретно: о непосредственно вашей работе в войсках — в частях и соединениях армии?

— А непосредственно в войсках… Нужно было решать в боевой обстановке основные вопросы негласной оперативной работы — скажу так, создания условий для вскрытия и пресечения любых негативных проявлений, прежде всего панических настроений, измены Родине, перехода на сторону противника. Как вы знаете, в 1941-м такое, к сожалению, бывало нередко.

В постоянной проработке находились в первую очередь вопросы борьбы со спецслужбами противника, которые забрасывали в наш тыл свою агентуру, разведывательно-диверсионные и террористические группы, одетые в советскую военную форму и с документами советских военнослужащих, в том числе и сотрудников госбезопасности… Эти вопросы надо было решать не в кабинетных условиях, а в боевой обстановке, в окопах и землянках, в лесных и других укрытиях, разрабатывать правдоподобные легенды, сохранять конспирацию и в то же время нести равный с командирами груз ответственности за решение конкретных боевых задач.

Поэтому от оперативного работника требовались не только профессиональные качества командира-единоначальника, но и прежде всего — постоянная аналитическая работа по поиску надежных негласных помощников и методов установления доверительных отношений, изысканию способов обеспечения необходимой конспирации. Этот, далеко не полный, объем работы требовал документального оформления, отчетности, в том числе и по вопросам боевых действий.

Такими мы были в те далекие времена. Немало было и ошибок, так как многое приходилось решать впервые, к тому же — в сложной боевой обстановке. На ошибках учились, жили с постоянным стремлением совершенствовать свою работу в пределах законности и нравственности.

— Вы можете рассказать о какой-либо контрразведывательной операции, которую лично вам пришлось проводить в период Московской битвы?

— Конечно! Как вам известно, Московская битва завершилась 20 апреля 1942 года. В ходе нее наша 16-я армия во главе с генералом Рокоссовским успешно провела оборонительную операцию, а затем перешла в наступление и освободила города Истра и Сухиничи. Здесь, в Сухиничах, и произошла трагедия с командующим. Линия фронта тут проходила в непосредственной близости от города, его непрерывно обстреливала артиллерия и бомбила гитлеровская авиация.

И вот, когда 8 марта Константин Константинович сидел в своем кабинете, рядом с домом разорвался шальной немецкий снаряд. Осколок влетел в окно, ранил генерала в грудь, пробил ему легкие… Начальник особого отдела армии мне говорит: «Из Москвы вылетел санитарный самолет, организуйте эвакуацию и обеспечьте безопасность командующего». Поехал я к указанному месту, куда скорее привезли Рокоссовского. Он в тяжелом положении был — кровотечение сильнейшее, дышал с трудом… Когда прилетел самолет, я решил проверить его. Ведь был случай в 1941-м, что немцы перехватили информацию и захватили одного командующего. И тут мне сразу бросилось в глаза, что трое врачей какие-то… ну не совсем белые, и по-русски говорят с акцентом! Самолет задержали, мы приготовились к худшему… Через полчаса мне звонят: «Все в порядке, отправляй самолет! Это испанцы, республиканцы-эмигранты, — они создали тут свой санитарный отряд». Заранее предупредить не могли!

Рокоссовского благополучно прооперировали, после излечения он был назначен командующим войсками Сталинградского фронта, а к нам пришел Иван Христофорович Баграмян…

— Тут даже и не представишь, как вам пришлось понервничать — и какие могли быть последствия, если бы что оказалось не так… Иван Лаврентьевич, вы можете подвести какие-то итоги работы военных контрразведчиков во время битвы за Москву?

— В Московской битве повсеместно активно действовали органы военной контрразведки, о чем, к сожалению, большинство военных, в том числе и известных командующих, не нашли места объективно рассказать в своих мемуарах. А ведь только в боях под Москвой военная контрразведка потеряла убитыми более ста оперативных сотрудников; многие чекисты были ранены, были и пропавшие без вести. Память об этих людях должна сохраниться!

Генерал-лейтенант Иван Лаврентьевич Устинов, недавно отметивший свое девяностолетие, живет в Москве. После окончания Великой Отечественной войны он продолжил службу в органах государственной безопасности и в 1970–1974 годах был начальником 3-го управления КГБ при Совете Министров СССР (военная контрразведка) — то есть главным советским военным контрразведчиком.