Москва - [53]

- Каков ты, однако, Иоганн Иваныч. Поднабрался от немцев-то... Черт-те что! Но это как-то уж слишком по-немецки.

Иоганн пожал плечами:

- Если кому понадобится, то спрашивать начнут меня. Как следует. А мне такого во второй раз не вынести. Да и интереса уж... Впрочем, ладно. Только это вот, с ходом, надо сделать обязательно.

- Что ж, обязательно и сделаем. Только ты сам-то туда, - Дмитрий показал большим пальцем в небо, - не спеши. Ты мне тут нужен.

- Я не спешу. Но дело - прежде всего. Спокойной ночи, князь.

- Спокойной ночи.

Дмитрий вернулся в теплую повалушу крайне озадаченный. "Бобры" поразили его новым уровнем мышления. Сначала Юли, теперь этот... Они, помогая ему, даже принося себя в жертву ради его интересов, опередили его в осмыслении этих интересов, собственных действий в их осуществлении, а он... А ведь еще монах ничего не сказал!

И взор его уперся в монаха. Тот сидел за столом один, откинувшись на спинку скамьи, свесив руки вдоль туловища и выпятив вперед свой чудовищный живот. Взгляд его был сварлив и выражал крайнюю степень недовольства.

- Ты что же, хочешь, чтобы я тут у тебя до смерти обожрался, что ль?

- О чем ты, отче?!

- О чем... Перестань я жрать, ты бы меня о делах начал спрашивать. И куда мне тогда деваться? Не отвечать? Все сразу поймут и обидятся. А отвечать при всех я, может, не хочу.

По лесенке неслышно сбежала и присела на краешек скамьи Юли. Дмитрий усмехнулся криво, уже понимая, что последует дальше:

- Почему же, когда все свои...

- Это в Бобровке мы были все... И дела у всех были общие. А теперь...

- Что же теперь?

- Теперь у каждого свое дело, и совсем не обязательно мне, например, знать, о чем просил тебя сейчас Иоганн (Дмитрий вспыхнул, а монах заметил) или Алешке слышать, с кем нынче спит его бывшая, но и посейчас, пожалуй, не забытая, возлюбленная Юли.

Дмитрий подумал, что Юли сейчас вцепится монаху в морду, быстро бросил на нее опасливый взгляд и обомлел: Юли хоть и зло, но спокойно кривила губы в непонятной улыбке.

Появилась Люба, неуклюже присела на край другой скамьи, пошевелилась, укладывая живот поудобнее на коленях:

- Ругаетесь?

- Нет пока, - монах перевалился наперед, уперся брюхом в стол, пытаемся вот из князя бобровские привычки вышибить.

- Да-а, ребята, - Дмитрий почувствовал, что вспотел, - видать, зря я в Нижний уехал. Крутенько вы тут развернулись, мне не поспеть... Не знаю уж, что и сказать. А-а, пожалуй, и говорить ничего не буду. Буду слушать добивайте.

- Зачем добивать, коль понял. Слушай, рассказывать будем. Захочешь узнать бояр московских, Юли расспроси. Но лучше наедине, чтобы она нас с княгиней не застеснялась. Заинтересуешься, что у Великого князя делается, в окружении да в дому, то тебе княгиня расскажет, они с Евдокией теперь лучшие подруги. Но тоже лучше после, мне там знать, может, чего и не надо, да и неинтересно. А вот я что тебе сейчас поведаю, смекай, тебе завтра с Великим князем большой разговор держать. На него ты влияние заимел - это хорошо. Но у него дел, кроме твоих, - невпроворот. И помощников в тех делах - множество. Так что как бы он тебе ни симпатизировал, войском ему заниматься не дадут. От него только один вид помощи будет: стукнуть кулаком по столу, где потребуется, заставить кого-то что-то исполнить очень неприятное и непонятное, или наоборот: цыкнуть, чтобы тебя оставили в покое. Войска своего в твое распоряжение он дать не сможет, оно у него все время будет занято во внутрикняжеских разборках.

- Что-то ты слишком уж мрачно. Как же быть?

- А-а! Радуйся, что есть у тебя такой пузатый грешник, который нашел прямо-таки гениальный выход! - монах плесканул себе в жбан, хлебнул, сожалеюще крякнул: - Нет! Не лезет! - и грохнул им об стол. Полетели брызги, женщины айкнули, засмеялись.

- Сам себя не... - решил подзудеть Дмитрий и осекся, вспомнив, что сегодня это уже было.

- У-у! И ты туда же! - монах набычился, показывая обиду. - Нет бы спросить - что за выход...

- Ну-ну! Что за выход?

- А выход сей... - монах откачнулся на спинку и любовно огладил живот, - ... тут, рядом, за Архангельским собором живет.

- О, Господи! Диво открыл, - перебивает Юли, - Володька что ль?

- Погодь, женщина! Не путайся под ногами. Да, Володька. Но не Володька, а Владимир Андреич, князь Серпуховской, второй человек на Москве!

- Раньше ты говорил, что второй человек - я.

- Когда я это говорил?! Что ты выше всех бояр московских сразу стал говорил. Но ты ведь зять. А то брат, хоть и двоюродный. К тому же самостоятельный наследник определенной части княжества. Что есть для нас главное! Вот откуда войско можно начать строить! Тут тебе не твои пяток полков. Тут, почитай, треть княжества! И если он на нашей стороне окажется, он все свое войско по-нашему построит! А?!

- Так ведь его еще завлечь, убедить...

- Э-э!! А ты думаешь, я зря все время в его тереме убиваю?! Одно скажу тебе - везет нам. Бог помогает, не иначе! Парень оказался мировой! Простой, бесхитростный, без барских замашек. На Митрия похож. Дак ведь они росли вместе, чего тут удивительного. А он и маловат еще, не сложился. Так что очень вовремя я за него взялся. Теперь он спит и видит, как татар расколошматит. Под твоим руководством, между прочим! Ты для него теперь и Александр, и Ганнибал, и Цезарь в одном лице. Понял?!