Москва - [5]

* * *

Насчет Москвы Дмитрий не понял. Сначала даже подумал, что перепутал дороги и выехал на какую-то людную бестолковую свалку.

Оказалось - на пожарище.

И не было никакой путаницы. Потому что Москвы - не было.

Вокруг кремля, по размерам внушительного, но выглядевшего ужасно (полуобвалившиеся башни, черные, изъеденные огнем стены), негусто, как пробивающаяся весенняя трава, торчали новенькие, небольшие домики (кто-то успел наспех отстроиться). Все же остальное было громадной жуткой (просто мороз по коже! слава Богу еще - снег белым прикрыл) свалкой обгорелых бревен.

Но народу копошилось множество! Расчищали места под новое строительство, везли лес, звенели топорами. В воздухе перемешались запахи старой гари и свежей душистой щепы. На площади перед кремлем бойко торговали.

"Где ж они живут? Зима ведь. В землянках, что ли? Или прямо у костров???"

Все, что слышал Дмитрий о Москве, как представлял этот богатенький, крепкий городок, не умевший воевать, но подгребавший под себя хитростью и ловким напором все больше и больше, покупавший за деньги мир и тишину своему люду, простой, но и себе на уме, гостеприимный, но и колючий, беззаботный, но и ухватистый, может, и такой, как представлял, а может, и другой, - все это разом рухнуло. Просто не оказалось этого ничего.

А встала перед лицом великая человеческая беда, но переживаемая без стонов и слез, проклятий и жалоб, однако и без щегольства, самолюбования, а деловито и обыденно. Достойно. Как будто все это в порядке вещей, так и надо, и дальше так же будет, и много всякого еще будет, но мы все переможем, пересилим, переживем, а по-своему все-таки устроим.

Как это - "по-своему", постороннему не понять, но мы-то знаем, да не скажем, да и кому какое дело! Москва свое не упустит, Москва свое дело туго знает!

"Настырный народ! Семь раз до тла горели, разорялись дочиста, а сколько другого всякого терпели - не перечесть, не запомнить! А вот не ломятся! И лезут на прежнее место, прут, как тараканы, - даже огонь их не берет! Пожалуй, с такими можно дел наделать..."

* * *

Приняли гостей приветливо, ласково, но тихо. Никого из московской верхушки в городе не было. Все уехали в Коломну на свадьбу. Там Великий князь Московский и Владимирский Дмитрий Иоаннович сочетался браком с дочерью Великого князя Суздальского и Нижегородского Дмитрия Константиновича Евдокией, приходившейся будущему мужу пяти-, а, может, и четвероюродной (до сих пор историки до конца не определили) сестрой.

Уехала в Коломну и Люба с детьми. Ну и с Юли, конечно. Встретил "бобров" один монах. Предупрежденный гонцами, он перехватил их на границе посада, где Дмитрий задумался над московской бедой. Облапил князя, поздоровался с Константином, поприветствовал дружинников. Дмитрий обомлел: монах был не в рясе, в светском платье.

- Ну как тебе вид, князь?

- Как обухом по голове. Особенно это... - князь ткнул пальцем в монахов полушубок.

- Об том после.

- А это? - князь махнул рукой в сторону пожарища, - И не предупредили. Где ж нам жить-то?

- Жить-то? Жить дома. Поехали! - и махнул рукой дружине. Поехали. Дмитрий не утерпел:

- А куда все-таки?

- Я ж сказал - домой. В кремль, в стены, - Ипатий указал рукой вперед. - Вон, видишь за стеной на холме, там, пожалуй, самое высокое место, - каменный храм?

- Вижу.

- Храм Спаса называется. При нем монастырек. Там и митрополит раньше жил. А от храма сюда к стене, ниже по склону, вон новые крыши виднеются. Видишь?

- Да.

- Вот это и есть наш... твой дом.

- Не сгорел, что ли?

- Ну да ты что! Все до тла погорело, в кремле только каменные храмы уцелели. Хотя и им досталось... Новое. Говорю ж: новые крыши. Княгиня расстаралась. Так что... Мы давно уж тебя дожидаемся. Соскучились, честно говоря. Да и дел накопилось!..

- Уже?!

- А как же ты думал?! И с каждым днем все больше. Ты это... Устал с дороги-то?

- Нет. А что?

- Тогда давай ребят разместим быстро - и ко мне. Говорить будем.

* * *

Когда сели за стол, Дмитрий сразу, не дожидаясь никаких движений со стороны Ипатия, налил из кувшина полные жбаны, поднял свой:

- Ну здравствуй, отче?

- Здравствуй, сыне.

Дмитрий глотнул и поставил, собираясь пережидать, пока монах не спеша, со смаком прикончит свою долю (мед был удивительно вкусен, сладок, отдавал в нос яблоками), но к огромному своему изумлению увидел, что тот, сделав глотка три, тоже отставил посуду, сцепил в замок пальцы, похрустел суставами, насупился.

- Отче! Да ты, никак, пить бросил?!

- Бросишь тут... Не тот случай. Нельзя!

- Во как! Ну-ну, рассказывай.

- Рассказывать много надо. Все сразу, пожалуй, не осилим. Даже начать с чего - не знаю.

- Начни-ка тогда с начала.

- А?! Пожалуй. Приехали - встретили нас! По самому высокому рангу! И поселили в отцовские хоромы, их князь Иван занимал, когда Семен жив был. Когда Иван помер, они Великой княгине остались, Александре Васильевне, ну а когда и она... никого не осталось, они за Великим князем числились. И вот: он их, значит, сестре дарит. Жаль, ты их не застал, роскошные были хоромищи. До тла сгорели, даже растаскивать на пожарище ничего не пришлось. Эх-хе-хе...