Москва коммунальная предолимпийская - [41]

– Вы там что-то говорили, на собрании что-то критиковали, а вот что вы сами можете предложить? Именно сейчас, вот в конкретном случае. Ведь сейчас только от вас, отделочников, зависит сдача дома.

Я встал со своего стула и таким же голосом, как у генерального директора… Я даже сам от себя не ожидал такой прыти:

– Дом, который сейчас готовится к сдаче, к заселению, с традиционным, а можно сказать, и рутинным завершением, эффекта не даст, и все сроки будут нарушены. Здесь нужно что-то другое, а что – я сейчас предложу высокому начальству. Армию подсобных рабочих, которую вы выделяете с завода, я считаю совершенно ненужной. Здесь нужно вот что. Может, моя мысль покажется абсурдной, но это пока на первый взгляд. Однако именно это поможет сдать дом не только в намеченный срок, но даже ранее.

Говорил я, как мне казалось, спокойно, деловито, но это опять электризовало окружающих и даже самого генерального директора. Мне кажется, у некоторых появилась обеспокоенность: уж не дурак ли он? Тем не менее все ждали, и я продолжил:

– Мне срочно нужны номера квартир. Раздайте новосёлам ордера на заселение. Так мы избежим обезличенности подсобных работ, поскольку каждый будет работать в своей квартире. Квартиры все заводские, ведомственные – так что проблем в этом совершенно нет. Я думаю, что все догадались, что произойдёт.

Далее меня уже никто не слышал – зал как взорвался. Кто-то говорил, что этого никогда не было, что это всё нехорошо, плохо, как на это посмотрят высшие инстанции. Да эти жильцы сами такого наворочают, что потом никто не разберёт! Но всё-таки не зря до этого генеральный директор построил КамАЗ – значит, голова была. Он сидел молча, но какой-то деловито-просвещённый. Лицо его просветлело, и не хватало только улыбки на этом лице. Потом он хлопнул обеими ладошками по столу, встал и, ничего не сказав, вышел. Секретарь объявил, что заседание закончено, все свободны. И все пошли работать через «Гастроном».

Через несколько дней привезли номера квартир. Появилась молодая женщина, представилась на заселение техником-смотрителем и полюбопытствовала, где ей можно для этого поселиться. Я пообещал ей быстро приготовить место в строящемся доме, а пока попросил располагаться в моей бытовке. Вскоре – сначала поодиночке, а потом группами – стали появляться новосёлы. Я знал два цвета ордеров: белый – служебный, синий – исполкомовский, а здесь были зеленые – ведомственные. Как я и предполагал, завершение строительства и отделочных работ и заселение пошли невиданными до сих пор темпами, просто запредельными.

Среди новосёлов оказалось немало квалифицированных маляров, штукатуров, плотников. Они только брали нужные им материалы: краски, раствор, обои, линолеум, а кого это не устраивало – те находили пути и доставали очень качественные обои, линолеум, плитку, многие сразу же нанимались к своим соседям что-нибудь делать – достаточно квалифицированно, за небольшой гонорар. По плану, в новом году должно было начаться заселение, но уже к Новому году только небольшой процент окон оказался тёмными. А в основном дом уже гудел, готовясь к новогодним праздникам в новом жилище. А отношение моих коллег лично ко мне сильно поменялось, и не в лучшую для меня сторону.

Ещё бы – реализация моей идеи при заселении затронула шкурные интересы очень многих рабочих, не говоря уж об ИТР, мастерах, прорабах. И всё потому, что резко сократилась подача заводом рабочих для подсобных работ.

Так в очередной раз я стал камнем, брошенным в болото и нарушившим кондовый застой.

У меня тоже пропал интерес к этой организации, к этим людям. Накопилась очень сильная усталость, какая-то особенная тяжесть усиливалась в организме, особенно по утрам. Не хотелось вставать, куда-нибудь идти, особенно на работу.

Как-то раз вечером я ехал с работы. Был час пик, и вагон в метро был переполнен народом. Было только начало осени, и было очень душно. Мне оставалось две остановки до выхода, как вдруг я почувствовал, что какая-то дурнота стала на меня надвигаться, подобно темноте. Предчувствуя неладное, я уцепился руками, за что только мог схватиться; перед тем как отключиться, я приказал себе стоять, держаться. Так я и продолжал держаться за всевозможные перила, сиденья, когда стал приходить в себя и услышал, как объявили остановку. Правда, следующую – свою я уже проехал. Я вышел из вагона, немного постоял на свежем сквозняке станции, сел в обратный поезд и доехал до своей остановки. Больше такого со мной не случалось, и я успокоился. А как потом выяснилось – зря. Это был первый звоночек. А если считать его как предупредительный – то и последний. К этому времени я жил уже в своей отдельной квартире, полученной в результате долгого размена, драматическая процедура которого описана в предыдущих главах. Так что нужда в ведомственной квартире отпала сама собой.

Глава 38. Удар выше пояса

Собираясь как-то раз на работу – а было как раз время предновогоднее, – я почти ступил за порог, когда рявкнул дверной, то есть входной звонок. Это была соседка из какой-то квартиры – ей что-то понадобилось: соль, сода или ещё что-то. Я сходил на кухню, нашёл всё искомое и стал подавать соседке, как вдруг со мной произошло что-то никогда не бывалое. Страшная боль парализовала весь организм. Руки, в которых я что-то держал для передачи соседке, оказались как перебитые. Соседка, видимо, от неожиданности, сильно испугалась, она только пробормотала: «Я сейчас скорую вызову».